уже совершенно мокрый платок, почему-то пахнущий Ийкиной туалетной водичкой, нежной, с прозрачным летним запахом.
Ленка заметила, что у меня покраснели глаза, и тут же спросила:
– Так что у тебя случилось? Ты не бойся, говори. Я же не радио. Радио у нас Настька Каравайко, ты ж знаешь.
– Знаю, конечно, – улыбнулась я сквозь слезы. – Как было в классе, так и осталось. Если хочешь, чтобы знали все, – позвони Настьке.
Мы шли по улице вдоль бульвара. Наш район имеет приятное свойство – он построен на широком просторе и отовсюду, где бы ты ни шел, всегда видны лес, речка – залив Москвы-реки, облака. И Москва – на другом берегу, всегда чуть поодаль…
– Моя Ийка ушла из дома, – неожиданно сказала я вслух.
Ленка быстро глянула на меня. Я видела – она хотела что-то спросить, но не стала, а только сразу сочувственно покачала головой. И я продолжила:
– Ушла к Вадику. Работает у него гувернанткой.
– Говорила я тебе тогда – козлиный хвост этот твой Вадик! – в сердцах сказала Ленка.
Хорошо, что мои родители когда-то отдали меня в английскую спецшколу. Ходить в нее было далековато, но зато даже маргинальные личности какие у меня в классе приличные! Я улыбнулась собственным мыслям.
– Да не то слово, Лен! Я с ним только что разговаривала, как раз когда ты ко мне подошла. Хочет отдать ее каким-то людям, в услужение, как это раньше называлось… Полная ерунда. А она, глупая, ничего не понимает. Думает, что в лучшую жизнь наконец прорвалась. Тебе пианино, кстати, не нужно?
– Пианино? – быстро спросила Ленка. – Пианино нужно. Хочу Костю, младшего, засадить – пусть учится. А то он на игрушечном с утра до вечера все песни подбирает. Озверела от него.
– Ему сколько, Лен?
– Да семь уже, – вздохнула Ленка совершенно адекватно. Приятное свойство сильно пьющих людей – они очень адекватные и компанейские до определенной грани, определяемой количеством выпитого. – Пошел в школу. Умный, как будто не мой. Старший-то – просто я сама. И убить его иногда хочу, да не могу – вот точно я, и все. Он не виноват, что такой раздолбай.
Я помнила, что у Ленки – двое сыновей. С мужем она развелась давно, кажется, сразу после рождения второго. И как-то тянула их все время одна.
– Ты пианино продаешь?
– Отдаю, Лен. Хочешь – бери. Самовывозом только.
– Да что ты!.. – заволновалась Ленка. – Конечно, вывезем. Мне Лешка привезет… Я тебе про Лешку не рассказывала?
И не рассказывай – хотела сказать я. Могу себе представить и этот рассказ, и самого Лешку…
– Слушай, давай остановимся на минутку! Хоть по маленькой, а, Саш? Что ты прямо как не своя…
Вот тебе и адекватные себе и миру маргиналы!
– Я на работе, – по возможности строго сказала я, и вдруг Ленка меня поняла.
– Ну да, точно. Я забыла! – засмеялась она и очень непосредственно хлопнула себя большущей, совершенно окоченевшей рукой по лбу. – Ладно, со Степой выпьем, в больнице, ждет небось – заждался. Никто