новое?
– Да, 7с+[26].
– Ты крут, – улыбнулся я. Но Лучо слушал меня невнимательно и не улыбнулся в ответ. – Что с тобой, Лучо?
– Странные были выходные, Унаи. С нами пошел Икер, парень твоей напарницы, и притащил с собой ее брата.
«Травку», – подумал я, сдерживая скептическую гримасу.
Брат Эстибалис был старым знакомым всей виторианской полиции. Он всегда был странным малым, владел травяной лавкой с эзотерическим декором и с ранней юности увлекался продажей веществ как минимум подозрительных. Я был уверен, что Эстибалис устроилась в полицию, чтобы быть подальше от выходок своего братца, граничивших с законом, хотя подозревал, что он до сих пор имеет слишком большое влияние на сестру.
Он был на пару лет старше Эсти, и я знал его с тех пор, как он ходил с рыжими дредами и рюкзаком, набитым марихуаной. В его подростковой комнате висела увеличенная фотография Потрошителя, что выглядело тем более странно – мы в его возрасте украшали наши стены фотографиями Саманты Фокс в трикини. Наверное, это волнующее чувство – засыпать каждую ночь под свирепой физиономией серийного убийцы и насильника.
Потрошитель был нашим алавским Джеком-потрошителем, неизбежной звездой во всех сборниках психологических портретов преступников, которые попадались мне в руки.
Хуан Диас де Гарайо Руис де Аргандонья, родившийся в 1821 году в Эгиласе, деревеньке на Алавской равнине, убил, изнасиловал и расчленил шесть женщин, четыре из которых – проститутки, и был казнен с помощью гарроты[27] в старой тюрьме Польворин.
По этой, а также по многим другим причинам я недолюбливал Травку, по крайней мере чувствовал себя ответственным за напарницу. Меня обеспокоило, что Эстибалис не проводила выходные в Витории в обществе своего жениха, как утверждала. Почему она меня обманывала? Что с ней случилось?
– Ну и вот, вернувшись с восхождения, он убедил нас заехать в Сугаррамурди, и в конце концов мы оказались в знаменитой Ведьминой пещере – Сонгинен Лесея, – рассказывал Лучо, пока мы спускались по каменной лестнице. – Провели там ночь, и чувак только и болтал о двойных убийствах и языческих ритуалах. Он считает, что преступник вроде как вернулся в другую эпоху, когда люди жили ближе к природе. Вот и устраивает исторические инсталляции. Говорит, не случайно все началось с дольмена Ведьминой Лачуги. Рассказал легенду про ведьму, которая когда-то в нем жила, и до сих пор местные в полнолуние бросают в дольмен маленькие камушки – подношение богине Мари. Но в деревне говорить про это не любят. Когда в 1935 году археологи обнаружили большое количество круглых камней, люди испугались репрессий со стороны церкви за то, что до сих пор сохраняют древние верования.
По мнению Лучо, преступления не случайно возобновились именно в Старом соборе: это не только религиозный символ нашего города – под ним покоятся развалины самого первого поселения на месте нынешней Витории, древней деревни Гастейс. Якобы это предупреждение для всех жителей Витории. Тела