жизни, миссис Форрест называла такого человека пустозвоном, который сам не понимает, что говорит. И все же ее нельзя было отнести к разряду дряхлых, выживших из ума старух – не далее как прошлым летом она совершила путешествие по Европе в сопровождении всего лишь одной служанки.
Родители Форреста были сделаны из другого теста. В 1921 году, когда зародилась мода на вечеринки с коктейлями и сопутствующим антуражем, им было еще далеко до сорока – возраст, вполне восприимчивый к новизне. Тогда-то в них и возникла эта раздвоенность: стремление поспеть за новыми веяниями, одновременно не отрекаясь от старых ценностей. То, что для миссис Форрест было ясно как божий день, для них становилось причиной тревог и волнений. Одна из таких тревожащих тем была поднята в ходе ужина этим вечером, когда вся семья собралась за столом.
– Ты в курсе, что Риккеры возвращаются в город? – спросила мужа миссис Уинслоу. – Они взяли в аренду один из домов Уорнера.
Миссис Уинслоу никогда ни в чем не была уверена, но старалась скрыть это даже от самой себя и в порядке самоубеждения говорила медленно, тщательно взвешивая фразы.
– Я удивлена, что Дэн Уорнер позволил им снять этот дом. Наверное, Кэти думает, что все здесь будут из кожи вон лезть, чтобы ей угодить.
– Кто такая эта Кэти? – спросила старая миссис Форрест.
– В девичестве ее звали Кэти Чейз, дочь Рейнольда Чейза. Она и ее муж со дня на день должны объявиться в городе.
– Теперь понятно.
– Я лично с ней едва знакома, – продолжила миссис Уинслоу, – но я знаю, что, когда Риккеры жили в Вашингтоне, они были подчеркнуто грубы со всеми людьми из Миннесоты – буквально не желали их замечать. Мэри Коуэн провела там зиму и с полдюжины раз приглашала Кэти на обед или на чай, но та ни разу не пришла.
– Я запросто могу побить этот рекорд, – сказал Пирс Уинслоу. – Пусть Мэри Коуэн пригласит меня хоть сто раз, ноги моей не будет у нее в гостях.
– В любом случае, – медленно продолжила его супруга, – после всех скандальных историй снова приехать сюда – это значит напрашиваться на самый ледяной прием.
– Что верно, то верно, они на него напрашиваются, – сказал мистер Уинслоу; он был родом с Юга, но прожил здесь тридцать лет и давно стал своим среди горожан. – Этим утром ко мне в офис зашел Уолтер Хэннан и попросил поддержать кандидатуру Риккера – тот метит в члены Кеннеморского клуба. Я ему сказал: «Уолтер, я скорее поддержу кандидатуру Аль Капоне». Еще чего не хватало! Риккер попадет в клуб только через мой труп!
– Уолтеру нахальства не занимать. Что у тебя может быть общего с этим Чонси Риккером? Здесь ему не стоит рассчитывать на чью-либо поддержку.
– А кто эти люди? – спросила Элеонора. – Какие-то злодеи?
Ей было восемнадцать, и она готовилась к первому выходу в свет. В последнее время Элеонора так редко и ненадолго появлялась дома, что темы застольных бесед зачастую ставили ее в тупик, так же как и прабабушку.
– Кэти выросла здесь. Она была моложе меня, но я помню, что ее всегда считали слишком фривольной. Ее муж, Чонси Риккер, приехал из какого-то городка на