Смотри, кого я привез!
Маленькая женщина в спортивном костюме выпрямилась, держась за поясницу, отерла локтем лоб и стала с тревогой всматриваться в Митю. Несколько девочек, выше нее ростом, тихо выросли рядом и встали плечом к плечу, как окруженные разведчицы, решившие сражаться до последнего патрона. Трое парней медленно снимали залепленные землей матерчатые перчатки, словно готовились порвать незваного гостя – голыми руками. Мите захотелось убежать.
– Всё? Приехали? – обреченно спросила маленькая тетя Дуня, а девчонки продырявили его ясными ненавидящими взорами.
– Приехал, – испуганно согласился Митя.
– Да что ж вы им доучиться-то спокойно не даете?! – неожиданно заголосила она. – Последний ведь год остался! И в седьмом у меня – два человека! Трое в пятом, не считая Кости. А там, глядишь, и Минкин пойдет! Куда они денутся? В интернат при живых родителях?
Митя растерянно хлопал глазами, недоумевая, за что кричит на него эта незнакомая женщина, которую кто-то – видимо, похожий на Митю – намеревался, судя по отчаянью в ее голосе, лишить всего на свете.
Тут Вова-шофер насытился своим тайным знанием и снисходительно вмешался:
– Теть Дунь! Евдокия Пална! Остынь! Чего на нового учителя бочку катишь? Сейчас как разобидится и обратным рейсом укатит. Верно я говорю?
«Еще можно уехать!» – обрадовался Митя и почти без отвращения вспомнил свою кафедру, наполненную шелестом и шипом.
– Так вы не закрывать нас? – выдохнула Евдокия Павловна и несмело улыбнулась.
Живая стена обороны, стоявшая за ее спиной, расслабилась и заволновалась, как березовая роща: девчонки принялись перешептываться, хихикать, стрелять глазами и толкать друг друга в сторону нового учителя. Митя окончательно смутился и твердо решил вернуться домой.
Уцепившись за эту спасительную мысль, он незаметно для себя ответил на все расспросы Евдокии Павловны и вынырнул в действительность лишь тогда, когда Вова с тетей Дуней громко заспорили, где его поселить. В первую секунду он хотел вмешаться, но не нашел в себе ни слов, ни смелости, смирился и стал слушать, как чужие люди решают его судьбу.
В глубине души Митя был рад, что этого не приходится делать ему самому. Он расслабился и поплыл по течению, будто огромный груз упал с его сутулых плеч, и Митя стал невесомым, как щепка. Он поднял голову и впервые огляделся вокруг.
Школа стояла на самом краю села. Пустая дорога ныряла под горку и всплывала далеко-далеко в цветущих полях. На обочине торчал покосившийся указатель. Митя прищурился и попытался прочитать название. Не поверил глазам, достал из нагрудного кармана очки, носить которые стеснялся, и снова вгляделся. Место, куда он случайно заехал, называлось Митино.
«Значит, все правильно!» – восхитился Митя и с легким сердцем пошагал за маленькой директрисой.
– Нас каждый год закрыть пытаются, – говорила она, робко заглядывая в лицо новому человеку: не обидел ли того неласковый прием. – Тем летом вообще голодовку устраивали. На матрасах