рно.
– Но… как может и то и другое одновременно быть правдой? – спросил я. – Либо свобода воли – либо замысел, разве нет? Если мы делаем что-то, значит, меняем планы вселенной. А если вселенная – огромные часы и мы всего лишь играем выданные нам роли, то не ответственны за свои поступки. Получается, с самого нашего рождения нам всё уже предначертано?
Учитель строго посмотрел на меня.
– Не идёт ли речь о разбитом окне Бейли?
– Э… нет.
Впрочем, пожалуй, мы с Томом больше не будем играть в осаду замка у него дома…
– Тогда погоди минуту.
Мастер Бенедикт поднялся наверх. Я услышал, как он роется в библиотечной комнате. Потом учитель вернулся, неся стопку книг – такую высокую, что она загораживала ему обзор, и он скособочился, чтобы видеть, куда идёт.
Он шмякнул стопку на стол. Я вскочил, спеша подпереть башню, пока она не обрушилась в мою тарелку с супом.
– Начни вот с этих книг, – сказал учитель. – Мы вернёмся к разговору, когда ты их прочтёшь.
Поскольку мне ещё приходилось выполнять свои каждодневные обязанности, я управился с книгами лишь через несколько дней. Закончив чтение, я отправился на поиски учителя и обнаружил его в мастерской, где он проводил эксперименты с новым рецептом лекарства от подагры.
– Итак? – сказал мастер Бенедикт. – Что ты думаешь? Правит ли миром судьба или свободная воля?
Я смущённо почесал в затылке.
– Не имею представления.
Он вздохнул.
– Я тоже. Просто понадеялся: вдруг ты найдёшь ответ…
Иными словами: вопрос этот очень и очень сложен.
Вот почему, когда мы с Томом сидели в карете, ехавшей по грязной дороге в Оксфорд, я попытался объяснить ему, что даже величайшие мыслители мира ломали голову, ища ответ. И равно – чрезвычайно непросто даже само понятие вины.
Однако Том никакой сложности тут не усматривал. Он считал, что во всём виноват я.
Глава 1
– Это ты во всём виноват, – сказал Том.
Он скрестил руки на груди и отвернулся, с несчастным видом глядя в окно кареты. За занавесками виднелись далёкие огни деревенских домов, искрами мерцающие во мраке.
– Но я ничего не сделал, – возразил я.
– То есть, ты хочешь сказать, что мы здесь из-за меня?
– Нет, но…
– Не я поджёг грушевые деревья, – буркнул Том.
– Это была случайность!
– И не я предложил взорвать те тыквы на улице.
– Это был эксперимент, – запротестовал я. – И всего одна тыква. А остальные – кабачки. И при чём тут это вообще?
– Может, ты испортил какую-то особо ценную тыкву?
– Чего такого ценного в тыкве?
– А может быть, это была призовая тыква! – сказал Том. – Английская тыква, которую собирались отвезти на какую-нибудь специальную тыквенную ярмарку? В Шотландию.
– Ты городишь чушь.
– Да? Тогда объясни мне это!
Он схватил… ну, видимо, это следовало назвать приглашением. Бумага упала на пол кареты, но Том поднял её и ткнул в меня.
– Объясни мне!
Это была загадка. И объяснить её я не мог. Вся история оказалась для меня полной неожиданностью. Вчера утром, когда мы с Томом завтракали в моей аптеке, раздался оглушительный стук в дверь. Я открыл – и оказался лицом к лицу с солдатом в накидке, украшенной королевским гербом. За его спиной я увидел карету; второй солдат ожидал рядом с ней.
– Ты Кристофер Роу? – спросил мужчина.
Я кивнул, и он вручил мне записку. Я озадаченно уставился на неё. Потом прочитал – и всё равно ничего не понял.
Кристофер,
бери с собой Томаса Бейли и садись в карету.
Эшкомб
Барон Ричард Эшкомб был доверенным лицом нашего короля, Его Величества Карла II.
Я с опаской посмотрел на солдата.
– У нас проблемы?
Он пожал плечами.
– Мне приказано доставить вас в Оксфорд.
Оксфорд? Именно там сейчас находился король со своим двором.
– Мы арестованы?
Мужчина нетерпеливо постучал ногой по булыжникам мостовой.
– Пока нет.
Вот так мы с Томом оказались в карете, трюхающей по загородным дорогам. Ночь мы провели в гостинице – под охраной, – и теперь Том был убеждён, что нас ожидает неминуемая гибель.
– Нас посадят в застенки! – простонал он.
– Не посадят, – сказал я, не вполне, впрочем, в этом уверенный.
– А ты знаешь, каково в застенках? Там нет еды. Людей морят голодом!
– Нас даже не заковали в кандалы.
У Тома задрожала нижняя губа.
– Тебе дают один-единственный