в эти дорогие воспоминания… И так невыразимо хорошо было…
Никогда еще я не любила его с такой силой и так… как-то сознательно.
Вся разбудораженная, тревожная, счастливая шагала я с поезда домой.
Прихожу, и вдруг мама встречает: а тебе письмо из Новгородской губернии300.
Я чувствовала, как все поплыло перед глазами, ноги подкашивались.
Наконец оно у меня в руках.
Несусь как сумасшедшая с ним наверх, раскрываю конверт дрожащими руками, читаю, читаю, перечитываю, плачу и заливаюсь счастливым смехом, и прижимаю эти дорогие нелепые каракульки, и целую их, целую, и мне кажется, что этот белый листок – «частица его»…
И вот несколько дней прошло, а я все еще не могу опомниться, все еще под обаянием этих чудесных, искренних слов…
Родной мой! Теперь я понимаю его и верю, .
Верю, верю, верю…
Как мне хорошо, как я счастлива.
И какая чудесная, красивая жизнь вокруг.
Почему раньше я не замечала ее, не чувствовала всей этой благодати Божьей…
Как хороша жизнь, как невыразимо хороша!
Как хочется жить!
Он любит…
Он любит…
Мне страшно… Зачем так много мне одной… Все… все, что казалось недосягаемым, – все исполнилось, все есть… За что, за что?!
Господи, не покидай меня, мне страшно!
Сильный ветер.
Хочется мчаться по какой-то широкой гладкой дороге на тройке с бубенцами.
Я верю ему больше, чем себе…
Да, да… больше.
Он всегда гов[орит], что [не договаривает. – зачеркнуто] боится сказать лишнее слово, «не договаривает», а я – я говорю слишком много, больше, чем есть на самом деле. Только вот последнее время, думая об этом часто, я поняла, [как. – зачеркнуто] что есть в моем чувстве к нему известная доля «самовнушения». В Петербурге он как-то говорил мне об этом, но тогда я не поверила, а теперь порой мне кажется, что он прав…
Хотя нет, не знаю…
Сейчас вот опять сомненье…
Нет, во всяком случае – это что-то бесконечно огромное, стихийное.
Ах, если бы он был тут!
Как он мне страшно нужен…
Очень сильно нездоровится – страшные боли в желудке. Настроение противное, сонное…
Только когда мысли возвращаются к Вас. – душа светлеет и улыбается ясной улыбкой. Милый! Я думаю о нем с такой невыразимой нежностью…
Хочется ласкать его, баюкать его жизнь, вливать в нее свет и радость…
Он говорил как-то о том, как я ему страшно нужна, как согревается он со мной, сколько тепла, свежести дает ему моя молодость…
Я должна чувствовать себя такой счастливой… такой счастливой. Значить что-нибудь в его жизни! Быть чем-то для него… Быть ему – необходимой…
Ему тяжело жить…
Жизнь сложилась нелепо, криво, косо. Он много страдает…
И эта «смирившаяся, дряблая, опустошенная» душа… Он не способен на смелый,