шлемом бронзы в патине охватили опущенное лицо. Рубашка соскользнула с острого плеча. Хмурясь, девушка снова ладонью постучала по отверстиям. Тетрадь она прислонила к колену.
– Мы с Тэком ходили смотреть, где я хочу поставить хижины. На скалах, знаешь?
– Ты опять поменял место? – спросила Милли.
– Ага, – сказал Тэк. – Он опять. Как тебе тут нравится, Шкет? Славно, да?
– Мы с радостью тебя примем, – сказал Джон. – Мы всегда рады новым людям. Работы вагон; любые руки пригодятся. – Ладонь бросила стучать, прилипла к бедру и там осталась.
Он заворчал, высвобождая то, что застряло в горле.
– Я, наверно, двину дальше.
– Ой… – высказалась Милли огорченно.
– Да ладно. Останься позавтракать. – А Джон – горячо. – Примерься к проекту какому-нибудь. Глянь, что понравится. Вдруг что найдешь.
– Спасибо, – сказал он. – Я пойду…
– Я провожу его до авеню, – сказал Тэк. – Ладно, ребятки, покедова.
– Если передумаешь, – окликнула Милли (Джон опять застучал по ноге), – возвращайся в любой момент. Может, тебе через пару дней захочется. Ты приходи. Мы и тогда будем рады.
На бетонной тропе он сказал Тэку:
– Они очень хорошие люди, да? Просто я, видимо… – И пожал плечами.
– Да уж, – проворчал Тэк.
– Скорпионы – у них что, рэкет? Охраняют коммуну и за это с нее дерут?
– Типа того. Но коммуна под охраной.
– От чего-то еще? Помимо скорпионов?
Тэк снова хрипло заворчал.
Он распознал в ворчании смех.
– Я в такие дела вляпываться не хочу. Не на этой стороне, по крайней мере.
– Я тебя доведу до авеню, Шкет. Авеню идет в город. В окрестных магазинах почти всю еду растащили. Но никогда не знаешь, на что наткнешься. Мне-то, честно говоря, кажется, что тебе лучше в домах. Но есть риск: могут и с дробовиком встретить. Я же говорю, из двух миллионов в городе осталось с тысячу душ. Из сотни домов занят один – шансы неплохие. Однако пару раз я и сам чуть на дробовик не налетел. И о скорпионах нельзя забывать. Джонова тусовка? – Хриплый скрипучий смех вышел пьяным – в отличие от прочих Тэковых повадок. – Они ничего. Но и к ним я бы на твоем месте особо не прикипал. Я вот воздерживаюсь. Но помогаю им. А для начала они, может, и ничего… просто оглядеться, на пару дней.
– Да. Пожалуй… – Но это было задумчивое «да».
Тэк кивнул, безмолвно согласившись.
Этот парк кишит мраками, тканями тишины. Тэк подметками сапог татуирует дорогу. Мне видится, будто за ним остается пунктир. И вдруг кто-нибудь подберет краешек ночи, разорвет ее по этой перфорации, сомнет и выбросит.
Горели только два из сорока с лишним парковых фонарей (он начал считать). Ночная хмарь камуфлировала все намеки на рассвет. У ближайшего горящего фонаря, откуда уже виднелись ворота со сторожевыми львами, Тэк вынул руки из карманов. Две булавки света проткнули темноту где-то над песочной верхней губой.
– Если хочешь… можно ко мне?..
5
– …Ладно.
Тэк выдохнул:
– Хорошо, – и развернулся.