сразу и осложнилось…
– Да это я… предыдущему… как ты выражаешься, не дала… А это у меня теперь новый… Старый с горя, чтобы меня больше не видеть, в райцентр перевелся…
– А новому – дашь?
– А новый и не претендует… он, кажется, не по этой части…
– Свят, свят, свят… Этого еще только не хватало… Педераст, что ли?
Это слово звучало так странно в устах тети Клавы, что Наташа засмеялась…
– Чего смеешься? – ворчливо сказала тетка. – Слово нормальное, литературное…
– Да нет, мне кажется, он не гомосексуалист. Не голубой он…
– А какой? Розовый?
– Ну, я не знаю…
– Кто бы он ни был, а гад он последний, вот он кто!
– Ну почему сразу гад? Человек работу свою делает… Правила у них такие, он-то чем виноват? Вообще, он, знаешь, такой тип интересный…
– Что ты такое говоришь? Какой еще интересный? Он что, тебя… взволновал? В кои-то веки ей кто-то понравился, так и то милиционер! Участковый причем! Да еще педераст!
– Ну что ты, тетя, заладила, передаст – не передаст… Ты у нас гомофоб, ей-богу… Но дело не в этом… Он мне… Не то чтобы понравился… Вернее, не в этом смысле… просто фактура такая, любопытная… Очень его писать хочется…
– С ума ты сошла совсем! Он тебя выселить из города, из квартиры собрался, крыши над головой, кровопивец, лишить хочет, а ты его рисовать собралась? Может, ты его еще позировать попросишь? – И тетка сардонически расхохоталась.
Наташа покраснела – она чувствовала себя дурой. Но решила признаться.
– Да я уже это сделала…
– Что? Что ты сделала?
– Ну это… попросила его позировать.
Теперь тетка уже не смеялась. Вдруг понизила голос, сказала полушепотом:
– Ты шутишь…
– Да нет, правда.
– И он тебя не арестовал?
– Да нет, вовсе нет! Как тебе могло такое в голову прийти? Он… сбежал почему-то.
И тут тетка перекрестилась, что случалось с ней крайне редко, поскольку они с племянницей тщательно избегали религиозных тем.
– И что теперь ты будешь делать? – по-прежнему полушепотом почему-то спросила тетка.
– Не знаю… может быть, пойти к начальнику отделения?
– Вот это правильно! – обрадовалась тетка. – Может, нормальный человек попадется? Попроси его, упади в ножки, умоли, скажи, дайте еще шанс, не выселяйте! А я найду работу, найду.
3
Наталья сидела на диванчике перед дверью кабинета начальника 31-го отделения милиции и изучала носки своих старых, но до фантастического блеска начищенных ботинок а-ля двадцатые годы. И думала, что, если их написать? Крупным планом, чтобы все остальное – милиционеры с розовыми и посетители с белесыми лицами, дерматиновые черные двери кабинетов сливались в бледный фон, и только носки ботинок сияли, излучая космическое ослепительное сияние? Нет, в этом точно что-то есть. Обязательно надо будет сделать такую картину, но только после портрета участкового!
Тут Наташа вспомнила о цели своего пребывания в таком