вернулись в болота и пели хором охрипших ангелов, а на мутной реке распускались, словно солнечная стружка, цветки болотной калужницы, рядом с которыми резвились головастики и прятались в укрытиях скользкие пиявки, затаившиеся в ожидании мальчишечьих ног. Я ехала в коляске с черным верхом, и рядом со мной сидел мужчина, навеки ставший моим спутником жизни.
Обиталище Шипли представляло собой обычный каркасный дом в два этажа с дешевой потертой мебелью и вонючей и сильно запущенной кухней, не знавшей уборки после смерти Клары. Увиденное, однако, ничуть меня не расстроило – я все еще воображала себя хозяйкой сказочного замка. Интересно, на что я рассчитывала – кто должен был все это делать за меня? Наверное, думала я, поляки, или галичане, или полукровки из долины Вачаквы, а может, дочери местных бедняков или их старые бессемейные тетки; при этом я начисто забыла о том, что Брэм и сам отдавал дочерей в услужение, когда только мог, пока они не вышли замуж в совсем юном возрасте, обеспечив себя работой до конца своих дней.
Вообще-то вся нехитрая утварь этого затхлого дома, пропахшего молочной сывороткой, должна была стать моей, но, когда мы вошли, Брэм вручил мне хрустальный графин с серебряной крышечкой.
– Во, это тебе, Агарь.
Я взяла его так, будто каждый день принимала подарки: отставила в сторону и забыла. Он подобрал его и стал вертеть в руках. Мне показалось, что сейчас он швырнет его об стену, но почему, я не понимала, хоть убейте. Потом он рассмеялся, поставил его на место и подошел вплотную ко мне.
– Ну что, Агарь, глянем, что там у тебя под всей этой одежкой?
Я смотрела на него не столько в страхе, сколько в убийственном непонимании.
– Наверху, что ли, хочешь? – сказал он. – Внизу стесняешься? Или при свете? Ты не боись, тут ближе чем за пять миль ни души нет.
– Кажется, Лотти Дризер была насчет тебя права, – сказала я, – как это ни обидно.
– И что же они обо мне говорят? – спросил Брэм. Они – он знал, что не одна Лотти.
Я только пожала плечами и промолчала – воспитание не позволяло.
– Не бери в голову, – сказал он. – Плевать я хотел. Главное – ты теперь моя жена.
Было больно, очень больно, а потом он гладил меня по лбу.
– Ты что, не знала, как это делается?
Я молчала, как рыба, ибо я действительно ничего не знала и, когда он навис надо мной, гигант, внушающий ужас, не могла поверить, что внутри меня найдется место для всего этого, столь невообразимыми казались размеры. Однако место нашлось, и, осознав это, я почувствовала себя так, словно обнаружила у себя вторую голову или иную, не менее диковинную часть тела. Удовольствие или боль – для меня это было не важно. Я лишь думала: слава Богу, теперь я хотя бы знаю, что это возможно и даже, в общем, не так смертоубийственно, как казалось вначале. Да, я всегда мыслила очень практично.
На следующий день я взялась за работу и вычистила весь дом. Осенью, когда будут деньги, я хотела нанять девушку для работы по дому. Но в ожидании той прекрасной поры