мастер!
Понтианаки поначалу приближению Лютобора шибко возрадовались.
– К нам!
– К нам!
– Какой мужчина!
– Иди, миленький!
– Заждались…
Замурлыкали обе наперебой, исходя в совсем уж завлекающем танце.
– Иду. Тороплюсь, красавицы. – Лютобор широко улыбался. – Приласкайте дядьку седого, а я дам вам колечка златого! Вы мне любви малёшек, а я вам – в ушки серёжек! Вы мне сладку лазейку, а я вам – бусы на шейку! Вы мне – так, сяк, чтоб радость искриста, а я вам – мониста. А коли понравятся ваши объятьица, я вам – новы платьица. Я мужик бывалый, весёлый малый: во походы ходил, силёнки копил, до бабьей ласки охоч, хватит на всю ночь!
Понтианаки, видимо, от прибауток Лютоборовых сильно разохотились в смысле предвкушения любовного.
Запах цветов усилился.
Тела изгибались, кожа блестела от пота.
Обе девы исходили долгим и страстным танцем.
На это и рассчитывал Лютобор с самого начала.
Хоть они, конечно, и кровососы, но нрав-то ведь женский, и, наверняка, не только заради кровушки злыдки эти мужиков к себе манят.
Им кровушка выпитая – к любовному игрищу добавка для ещё большего удовольствия.
Значит, что?
Значит, должны, само собою, впасть в вожделение перед тем, как набросятся, и это самое творить станут.
Так и вышло.
Подойдя ближе, Лютобор увидел, что обе Понтианаки весьма разные.
Правая была грудастей, жопастей и как-то попроще мордой лица.
Этакая деревенская бабёнка, глазами похотливыми посверкивая, и слюни пуская в ожидании черенка под корешок во все главные места.
Вторая же оказалась совсем ина: сухощава, но не костиста, ростом невелика, грудка маленькая, но влекла-манила, ох, куда как сильнее.
Она-то, как сразу отметил Лютобор, и таила в себе главную опасность.
Первая к Лютобору кинулась, объятья раскрыв, вторая сбоку обходить начала.
Лютобор её подпустил, однако в самый последний миг скользящим движением ушёл в сторону, перехватил чёрны патлы рукою, едва первая эта замешкалась, пустоту руками схватив вместо мужика, да и одним резким движенье меча подсёк точнёхонько у самого основания затылка вместе с лоскутом кожи.
Понтианака завизжала, завертелась и выпустила когти – каждый длиною с ладонь.
– Вот, спасибо, деваха! – Засмеялся Лютобор.
Волосы он рукою с головы Понтианаки сдёрнул, и, продолжая ход по кругу, пальцы её растопыренные, по перву фалангу вместе с коготнёй, отрубил.
Тут подскочила вторая.
Лютобор её уже ждал.
Меч завертелся с неимоверной быстротой.
Голован с Чурляем не поняли толком, что произошло, только вдруг вторая Понтианака оказалась лежащей на траве, уже без волос и без пальцев.
Лютобор сгрёб оттрубленное, пинком перевернул тварь на живот, увидел на спине щель, сочащуюся кровавой