с рождения вас знаю.
– Как?
– Вас любят в нашей семье. Фотография висит. Все ваши книги на полке!
– Здесь? И где вы живете?
– Запрудное! Там, на горе. Мама говорит, что я благодаря вам родился!
– …Почему?
– Моя мама все время рассказывает про вас! Как вы расшибли булыжником стекло в киоске… и всех пустили в здание аэровокзала – и не на улице оказались… мы. А оттуда уже удалось дозвониться… Ну, когда я рождался!
– Ну так это отлично! – воскликнул я. Наконец что-то стоящее.
– Вы здесь теперь, в этом лагере? – спросил я.
– Да! И мы хотим, чтобы вы нас учили!
– Литературе?
– Литературе… и вообще – всему!
– М-м-м! А как зовут вас?
– Максим. Вы чего бы сейчас хотели? Устали?
– Честно говоря, я бы хотел искупаться.
– И я! – воскликнул он.
Какой радостный мальчик. Мы спускались по тропинкам. Есть и кое-что новое.
– Вот, это наш литературный клуб.
Ослепительно белый!.. На стене, правда, набрызгано спреем: «Толстой – отстой!»
– Это так… – Он смутился.
– Посмотрим.
Море оживило меня. Еще немного поплаваем, поблаженствуем… И вместе с нами из воды выйдет новая цивилизация, какую все ждут!
Мы не рабы
Глава 1
Пешки назад не ходят
– …Вот про некоторых молодых говорят: «Уж пусть лучше пишет, чем пьет!» Но тебе я скажу так: лучше пей!
С таким напутствием я вышел в литературу. Конечно – не лучший старт. Маститый поэт (седые редкие космы струились на воротник вязаной бабьей кофты) с удивительным терпением слушал скучные, благонравные стихи, временами внезапно кивая (или просто падая в сон?) – и только при моих стихах ожил. И даже руки стал потирать: вероятно, решив сказать что-то хорошее? И сказал!.. Что – вы уже знаете! То есть – я уже «хватил шилом патоки» литературной жизни (приведенным выше эпизодом дело не ограничилось). И, понимая, что мучиться тут всю жизнь, решил параллельно заняться чем-то полегче – для отдыха и, как это ни парадоксально звучит, – для денег. Как говорил мой мудрый отец: «Лучший отдых – это смена работы». И я решил поступить во Всесоюзный государственный институт кинематографии. Все знали тогда, что из всех сфер (кроме криминальных) самые большие доходы в кино, и там же восторженная любовь женщин и зависть мужчин.
– Попов.
– Я.
Ежов, великий сценарист, тяжко вздыхая, смотрел на листки моего вступительного этюда, потом – на меня.
– Выглядишь моложе, чем по анкете…
– Я и есть моложе! – бодро ответил я.
– Хорошо пишешь.
Ура! Я знал, что найдется гений, который оценит меня. И нашелся. И главное – где!
– Привык, видно, первым везде быть!
Как догадался? Кроме школьной золотой медали я ничем вроде себя не выдавал?
– А вокруг себя не видишь никого.
Опять прав! Что значит – гений. Но мне гениальность его, похоже, боком выходит? По длинному багровому лицу мастера стекали струи… страдал. По виду это походило на