разлеглись в тростнике отдыхать.
Между тем до вечера путники прошли ещё не более километра. Тростники поредели. Впереди опять виднелась бесконечная равнина. Солнце опустилось низко и жара спала, но дети не могли больше сделать ни шага. Сонливость одолевала их с каждой минутой.
– Побудьте с детьми и разведите костёр, – сказала Майра Курамину. – Я вернусь назад к тем высоким тростникам. Может быть, там есть, может быть… – она, так и не произнесла запретное слово, медленно пошла к самой гуще зарослей и быстро скрылась в них.
Но сразу же вернулась, обрадованно крикнув:
– Николай Васильевич! Отара овец только что прошла через тростники и оставила целую дорогу следов. С ними, конечно, люди!
Через несколько минут ученый и Майра склонились, рассматривая свежие следы сотенного стада.
– Странно, нет ни следов копыт лошадей, ни людей, – проворчал Курамин, осматриваясь по сторонам.
– Не могли же овцы брести одни без присмотра? – возразила девушка.
– Конечно, поищем еще.
Но поиски ничего не дали.
– Да ведь это прошел табун пустынных антилоп-сайгаков, а совсем не овец! Как это я сразу не догадался? – воскликнул Курамин.
– Да, да, Вы правы, а я-то обрадовалась, – сказала Майра упавшим голосом. – Все же схожу в те густые тростники.
– Идите, я останусь с детьми, – ответил учёный.
Девушка углубилась в заросли. Вдруг она услышала рядом басистое рычание зверя. Девушка замерла, как прикованная – перед ней прижался к земле огромный каракал – пустынная рысь, готовая к прыжку. Кончик его короткого хвоста нервно вилял вправо и влево, шурша сухим тростником. Из-под сморщенного носа белели оскаленные зубы.
Майра, словно загипнотизированная, стояла совершенно неподвижно в каких-нибудь десяти метрах от зверя.
И вдруг:
– Эгей! Ого-го! А-а-а! – раздались рядом чьи-то нечленораздельные крики.
Майра только на мгновение скосила глаза, не отворачиваясь от каракала, и увидела… лётчика! Да-да— он подбегал к ней, дико крича и размахивая руками. На бегу пилот выхватил из кармана молоток, забытый там после ремонта мотора.
– Бегите, Майра! Бегите!
Каракал повернул голову в сторону Тулегена, приник на миг к земле и прыгнул на человека, мелькнув перед глазами девушки расплавленной медью своей золотистой шкуры в лучах заходящего солнца.
И в тот же миг раздался выстрел где-то у самого уха Майры. Она резко оглянулась. Около неё стоял сержант с карабином у плеча. Впереди бился в предсмертной агонии каракал. С земли, настороженно озираясь, поднялся лётчик.
Только теперь девушка пришла в себя.
– Чёрт, вот чёрт, а? – только мог выговорить лётчик, не скрывая волнения. Он крепко обнял сержанта, лицо которого было серым, – так бледнеют смуглые от природы люди. Он все ещё держал карабин, приложив приклад к плечу, готовый выстрелить каждую секунду.