Рубилони начал приколачивать дедушку к стене дома, Геролас отошёл от частокола и рассматривал стены и горизонты, Берисфар активно раздавал приказы, Намаштрэйт напару с Штэрцгвайцем вытаскивали мёртвые тела, потрошили их и обезглавливали. Только Дарвен вышел из дома и сел на лавку, пытался повязать тряпкой нос. Плакал, стонал, успокаивался и снова плакал.
Когда дворик окрасился кишками, мясом и отрубленными конечностями, герои начали мазать кровью стены и рисовать на них символы, Рубилони насаживал головы умерших на палки и водружал их в землю. Обезглавленные тела приколачивали к стенам ножами, кочергой, вилами и отцовским двуручным мечом.
Нечто не понимало происходящего, и непроизвольно начало дрожать от какого-то запредельного страха, что был вне его понимания. Нечто скукожилось, заскулило, как маленький пёсик над убитым телом хозяина. Мотивы мяса в золотых коробках были настолько неясны существу из глубин, что оно почувствовало себя невероятно глупым, непонимающим столь странный и разнообразный образ поведения, непредсказуемый образ мышления, жестокий образ предательства, кой оно никогда не испытывало по отношению к себе подобным. Нечто пыталось понять – “Ради чего?”. Крутило в голове варианты, но от этого чувствовало себя только хуже. И смелость отступила, и оно перестало ощущать себя страшным и хитрым, и изобретательным, и умным. Поглупело за несколько минут. Стало нежным, мягким, и между ног всё сжалось, сморщилось, мысленно отступило назад, в материнскую утробу, где начинается мир. Твёрдые ушки повисли, налитые яростью глазки обратились в ровные шарики, напоминающие глаза ребёнка. Хвостик расслабился, коготки вошли обратно под кожу, мускулы обмякли, и нечто развернулось, жалостливо заскулило напоследок и нырнуло в озеро. Бульк!
– Слыхали? – спросил Геролас, рисуя окровавленным пальцем символ, напоминающий череп.
– Рыба, – ответил Намаштрэйт, протирая доспех, блестящий от яркой Луны.
– Давайте заканчивать уже, – объявил Берисфар. – И так противно донемогу. Но, признаюсь, я думал будет куда труднее.
– Согласен. Делов-то. Считайте, мы ничего и не делали. Это же приказ короля, а значит, это он сделал, просто нашими руками, – сказал Намаштрэйт, пытаясь хоть как-то себя успокоить. Но он понимал, что это невозможно. – И тем более они какие-то сумасшедшие. Разумные твари из озера. Что за нелепость?
– Закончил, – сказал Геролас.
– Рубилони, ты всё? – спросил Берисфар.
– Все, – ответил он и вбил палку с длинноволосой головой девушки.
– Мы м-мерзкие твари, и даже х-хуже их, – проскрипел Дарвен.
Герои знали, что это задание переходило все возможные границы, но они больше боялись за другое. Они боялись за то, что их это совершенно не волнует, как будто они не семью вырезали, а зарубили кучку змей. Пошли группой к реке, отмылись, потушили все лампы в доме, заперли дверь, закрыли ворота частокола, надели чистые блестящие доспехи и, зажигая наплечные фонари, направились обратно в город с противным чувством выполненного долга.
– Я