свидания, – недобро пробурчал старший Амелунг.
Я не стала разводить антимонии и скоренько ретировалась.
На наш город незаметно опустилась темнота. Удивительно, но такой приятный и жизнерадостный в лучах солнца, в темноте район выглядел недружелюбным и неприветливым, словно подтверждал мою здесь неуместность. На пустой улице не наблюдалось ни души, обыватели смотрели футбол или предавались каким другим занятиям. В окнах дома через дорогу семейная пара уютно ужинала за круглым столом с низко подвешенным абажуром, и там мне тоже не было места. Ветер, казавшийся днем легким и приятным, налетал сейчас холодными рывками, трепал волосы, закидывая их в рот и глаза. Я плохо ориентировалась в темноте, лишь примерно представляя путь домой. А главное, в гараже я забыла велосипед. Можно было бы вызвать такси, но в ожидании машины я могла тут околеть от холода – ветер дул с воды, как я люблю. А одета я была никак не для ночных пеших прогулок.
Я немного потопталась посередине улицы и, как овца на заклание, поплелась назад к гаражу. Тихонько приоткрыла дверь и в нерешительности замерла на пороге.
– …мне казалось, что ты меня понял. Видимо, я ошибся в тебе.
– Папа, я хотел помочь…
– О какой помощи может идти речь? – выговаривал папа менторским тоном. – У тебя на сегодняшний день нет никакого права, ни юридического, ни морального, как это можно не понимать? То, чем ты здесь занимаешься, подсудно, Курт. Тебе знаком принцип «Не навреди»? Ты что, в самом деле полагаешь, что все можешь? Чего ты хотел добиться, я не понимаю. Чем конкретно ты пытался ей помочь?
– Я думал о регрессивном гипнозе…
– О регрессивном гипнозе. Регрессивный гипноз, Курт, хитрая штука, виртуозная. У меня сам знаешь какой опыт, но и я не рискую практиковать регрессивный гипноз, не чувствую в себе уверенности. Я все понимаю, ты не думай, я понимаю, как тебе хочется практиковаться, но ты не имеешь на это права, не забывай. Я считал, что ты уже достаточно взрослый и ответственный. В прошлый раз мне казалось, что мы обо всем договорились, а ты вначале вовлекаешь в сомнительные игры детей, а теперь еще и уговариваешь мамашу.
Выходило, что Курт ни словом не обмолвился о том, что предложение исходило от меня.
– Что ты знаешь об этой дамочке? Она сейчас пойдет в полицию и заявит о твоей деятельности…
Я тихонько кашлянула, привлекая внимание:
– Я не пойду в полицию.
Оба Амелунга дружно обернулись ко мне.
– Вы еще здесь? – нелюбезно поинтересовался папа Амелунг.
– Я забыла велосипед, – отважно объяснила я свое возвращение.
Мой велосипед, действительно, стоял одиноко прислоненный к стене. В тишине я подошла к велосипеду, выкатила его на улицу.
Я почувствовала навалившуюся вдруг усталость, вязкую и тягучую. Мне предстоял неблизкий путь домой. Умом я понимала, что если ехать так, как мы добирались сюда, через парк, то получится огромный крюк, но никак не могла сообразить, куда мне нужно двинуться, чтобы вышло короче. Этот район мне плохо знаком, а