ты здесь с собакой живешь?
Вопрос прозвучал в тот момент, когда Лупцов уже все сопоставил и сделал соответствующие выводы.
– Невероятно, – тихо проговорил он. – Стало быть, вы и есть Люцифер?
– Люцифер, Люцифер, – подтвердил чернявый. – Можешь называть меня Люциком. Я не обидчивый. И вообще, у меня есть жизненный принцип: с людьми – по-людски, с собаками – по-собачьи. На этом, собственно, и мир держится.
– Мир, – повторил Лупцов. – Мир погиб.
– Совершенно справедливо, – охотно согласился Люцифер. – Поэтому я и здесь.
– И что же, это вы по мою душу пришли? – с трудом выговаривая слова, поинтересовался Лупцов.
– Однако, как у тебя крыша поехала, – усмехнулся Люцифер. – Ну зачем, скажи на милость, мне твоя душа? С ней даже посрать не сходишь. Я здесь, если хочешь знать, с особой миссией. – Люцифер поменял ноги местами и поманил Лупцова пальцем, а когда тот, плохо держа равновесие, встал и подошел, заставил его нагнуться и только после этого прошептал на ухо: – Честно говоря, ты прав – я по твою душу. Только покупать я ее не собираюсь, и не надейся. А теперь пойди и сядь на свое место. Терпеть не могу, когда надо мной нависают. – Люцифер захохотал каким-то безумным смехом, показал Лупцову кулак и добавил: – Вот вы где у меня, голубчики. Все давно мои, бесплатно!
Мысли в голове у Лупцова кувыркались, как в калейдоскопе. Ему хотелось как-то ответить на издевательский тон чернявого гражданина, а тот, отсмеявшись, принял прежний высокомерный вид и сказал:
– Я вижу, ты совсем язык проглотил от страха. Не бойся, смертный. Пока я с тобой, тебе здесь ничто не угрожает. Лучше поспи, чудак. Твой час еще не настал. – Глаза у Люцифера вдруг сделались огромными, как чайные блюдца. Они горели недобрым фиолетовым светом, и в каждом чернильном зрачке электрическим разрядом билась маленькая белая буква «Г». Лупцов заинтересовался было, почему именно эта буква, а не «Л» или какая-нибудь другая, но его так сильно тошнило, что он не смог вымолвить ни слова. Схватившись за голову, он попятился назад и, наткнувшись на диван, опрокинулся на спину.
– Ш-шестьсот ш-шестьдесят ш-шесть… – проваливаясь в темноту, проговорил он.
– Семьсот сорок один, – поправил его чернявый.
Проснулся Лупцов утром – бодрый и здоровый, как младенец. Вставать ему не хотелось, и, если бы не сильнейшее чувство голода, он бы перевернулся на другой бок и уснул или просто понежился еще часок-другой до полного пробуждения.
Лупцов повернул голову и увидел черного дога, лежащего сфинксом у противоположной стены. Пес не отрываясь вопросительно смотрел на хозяина, и лишь обрубок хвоста, словно метроном, ходил туда-сюда.
– Люцифер? – то ли позвал, то ли констатировал присутствие собаки Лупцов, и пес ответил ему громким лаем. Лупцов попытался вспомнить, чем закончился вчерашний вечер, но это ему не удалось. Какая-то картинка, знакомая и пугающая, будто летучая мышь мгновенно промелькнула у него в сознании, оставив в душе ощущение чего-то