Только у Уфти-Уфти была хорошая фигура, да и то слишком женственная.
Но Вольф Ларсен был идеальным типом мужчины, достигшим почти божественного совершенства. Когда он ходил или поднимал руки, огромные мускулы вздувались и двигались под его атласной кожей. Я забыл сказать, что его бронзовый загар спускался только до шеи. Его тело благодаря скандинавскому происхождению было белым, как у женщины. Я помню, как он поднял руку, чтобы ощупать рану на голове, и мышцы, как живые, заходили под своим белым покровом. Это были те же мышцы, которые недавно чуть не лишили меня жизни и которые на моих глазах наносили столько страшных ударов. Я не мог оторвать от него глаз, стоял и смотрел, а антисептический бинт выпал у меня из рук и, разматываясь, покатился по полу.
Капитан заметил, что я смотрю на него.
– Бог дал вам красивое сложение, – сказал я.
– Вы находите? – отозвался он. – Я сам часто об этом думал и недоумевал, к чему это.
– Высшая цель… – начал я.
– Польза! – прервал он меня. – Все в этом теле приспособлено для пользы. Эти мускулы созданы для того, чтобы хватать и рвать, уничтожать то живое, что станет между мною и жизнью. Но подумали ли вы о других живых существах? У них тоже как-никак есть мускулы, также предназначенные для того, чтобы хватать, рвать и уничтожать. И когда они становятся между мною и жизнью, я хватаю их, рву на части, уничтожаю. Этого нельзя объяснить высшей целью, а пользой – можно.
– Это некрасиво, – протестовал я.
– Вы хотите сказать, что жизнь некрасива, – улыбнулся он. – Но вы говорите, что я сложен хорошо. Видите вы это?
Он широко расставил ноги, как будто прирос к полу каюты. Узлы, хребты и возвышения его мускулов задвигались под кожей.
– Пощупайте! – приказал он.
Они были тверды, как железо, и я заметил, что все его тело как-то подобралось и напряглось. Мускулы волнисто круглились на бедрах, вдоль спины и между плеч. Руки слегка приподнялись, их мышцы сократились, пальцы скривились, как когти. Даже глаза изменили свое выражение, в них появилась настороженность, расчет и боевой огонек.
– Устойчивость, равновесие, – сказал он, на миг принимая более спокойную позу. – Ноги для того, чтобы упираться в землю, а руки, зубы и ногти для того, чтобы бороться и убивать, стараясь не быть убитым. Цель? Польза – более точное слово.
Я не спорил. Передо мной был механизм первобытного зверя, и это произвело на меня такое же сильное впечатление, как если бы я видел машины огромного броненосца или огромного трансатлантического парохода.
Помня жестокую схватку на баке, я был поражен незначительностью повреждений, полученных Вольфом Ларсеном. Могу похвалиться, что неплохо перевязал их. Кроме немногих более серьезных ран, остальные оказались простыми царапинами. Удар, полученный им перед тем, как он упал за борт, разорвал ему на несколько сантиметров кожные покровы головы. Эту рану я промыл по его указаниям и зашил, предварительно обрив ее края. Кроме того, одна нога его была сильно разодрана, словно ее искусал бульдог.