по совместительству.
– Сережа, хватит, – сказала я.
– Что?
– Ритке пора выходить.
– Ах, это…
Напуганная сверх меры, Ритка вылетела из машины пулей. Она даже не сказала « До свидания» или « Пока».
Мы подождали, когда она включит в квартире свет и помашет нам из окна рукой. Потом Озоновский поехал. Он долго молчал, а я не решалась заговорить первой. Наконец, я не выдержала и робко спросила:
– А что будет с моей машиной, Сережа?
– Ничего. Починят. Доставят. Все, как полагается.
– Спасибо.
Озоновский опять замолчал. Потом он вздохнул и осторожно спросил:
– Почему ты сразу не позвонила мне, Маша? Я бы приехал и забрал вас.
– Я уже говорила. Нам захотелось интересно провести канун Рождества. Это был тот самый случай. Хоть и было страшновато, в этом-то и был интерес! Ты не понимаешь! Ты в лагере никогда не отдыхал?
– В каком лагере?
– Ну, в сосновом бору, летом, естественно.
– Я… Не важно!
Понятно, – подумала я. Опять тайны. Про себя Озоновский говорил мало и скупо, по сути, я ничего про него не знаю. Сергей на все мои расспросы отвечал, что не любитель предаваться воспоминаниям. Довольно – таки часто я злорадно думала, что и про меня Озоновский знает далеко не все. Я вздохнула.
Домой, на Чистые Пруды, мы вернулись в три часа. То ли утра, то ли ночи. Это неоднозначный час. Граница. Граница между ночью и утром. Как сумеречная зона.
Мы легли спать. Вернее, это, может быть, Озоновский лег спать. Я же стала целовать его. И он стал мне отвечать, как же иначе… Мне всегда нравилось заниматься с ним любовью.
Озоновский сразу увлек меня, как только я его увидела, зашедшего в первый раз в аудиторию… Он смотрелся моложе своих лет, был подтянут, привлекателен, обаятелен… И знал столько сказок, легенд, мифов…
Вот только этой ночью, занимаясь с ним любовью, я представляла себе Песочного человека… Вернее, я не хотела этого, но… это было как наваждение. Меня просто преследовал этот образ. И образ казался таким влекущим и прекрасным, что, грубо говоря, я занималась любовью с Песочным человеком, а не с Озоновским. И ничего не могла с собой поделать. Да и не хотела, если честно. И когда я это поняла, мне стало не по себе…
Перед тем, как уснуть, Озоновский спросил:
– В зеркале ты видела не меня?
– Нет, Сережа. Нет. Но это был человек, чем-то на тебя похожий. Только моложе лет на двадцать.
– Господи… – как-то странно произнес Озоновский.
– Что? Что, Сережа? – заволновалась я.
– Нет. Ничего. Но ты же больше не будешь гадать?
– Нет. Обещаю. Тебе. И себе. Не буду. Конечно, не буду. Сереженька, милый, что случилось?
– Ничего. Пока – ничего.
– Сережа…
– Забудь. Все хорошо. Ты же любишь меня?
– Господи, конечно! – тут же воскликнула я, покривив душой.
– И я тебя очень люблю, Маруся. Значит, все будет хорошо.
Не знаю, сразу ли уснул Озоновский. А вот я долго ворочалась с боку на бок, пытаясь разгадать,