что несешь.
– Я себе этого совершенно не представляю… Ты же рассталась с Озоновским…
– Дело совсем не в этом. Просто странно, и все. Сергей даже не сказал, как зовут его сына. Назвал его страшным человеком, потом сказал, что он не страшный, словом, не помню уже, зла я была до ужаса, но Сергей явно нес какую-то чушь. И мне даже стало жаль его сына. Тоже мне, папаша! Такой хороший отец, что за пять лет я не узнала даже имени сына! Не видела ни единой его фотографии! И в академии об этом не знают! Ну и фрукт, оказывается, Озоновский! Кого я любила, Рит? Пять лет вместе, а я совсем не узнала своего любовника!
– Так уж и совсем…
– Может, все – сплошное притворство? О человеке можно узнать все, если ты знаешь, какой он отец. Озоновский – даже не отец. Значит, он ужасный человек.
– Ну, не знаю…
– В Париж полечу назло!
– И пожалеешь сыночка, – хихикнула Ритка.
– Дура, – обиделась я.
– В любом случае, ты заинтригована, – не обиделась Ритка.
– Конечно… Ладно, давай спать. Я же вечером улетаю. Мы завели будильник?
– Мы завели все будильники и поставили таймер на телевизоре.
– Тогда спокойной ночи.
– Спокойного утречка. Слушай, Маш, а тут классно. Ты теперь будешь жить в этом доме?
– Да.
– Ты же говорила, что тебе тут одной будет страшно.
– А теперь у меня есть отец и сын, чего бояться?
– Маш, я серьезно. Что с тобой случилось?
– Просто… Понимаешь, Рит… Для меня сейчас нет ничего страшнее, чем предательство Озоновского. И эта безлюдная, деревенская местность сейчас очень мне подходит. Мы одинаковые. Я сейчас вписана в эту местность, а в Медведкове – как инородное тело.
– Да… Давай спать…
– Ты не поняла, Рит?
– Постольку – поскольку. Ты вообще слишком сложная для меня.
– И почему мы подруги?
– Так это же интересно!
– Дура ты, Рит.
– Сама такая.
И мы уснули.
… Во сне я видела грязное, серое Парижское метро и Песочного человека с усиками и тростью. Он стоял в толпе и был как бы над ней, словно нависал, как туча. Он говорил одними губами мое имя и звал меня. А потом я вдруг услышала его голос – глубокий, низкий, и этот человек сказал что-то по – французски, но я не поняла. Я не знаю французский язык.
… Ритка трясла меня за плечо… Я открыла глаза.
– Что?.. Что случилось?
– Давай собирайся, надо в аэропорт прибыть пораньше.
– Зачем? – зевнула я.
– Просто нужно, и все. Это аэропорт.
– Вот именно. Самолеты там постоянно опаздывают. Тем более, в Париж.
– Почему? – удивилась Ритка.
– Откуда я знаю? Просто предполагаю. Там сейчас такое творится… Кто, вообще, туда летит, а?
– Ты, например.
– Я лечу в Парижскую католическую школу.
– Ну, может туда летит священник на стажировку. В эту самую твою католическую школу.
– Ага. Очень смешно. Слушай, сколько сейчас?
Я пошарила руками, нашла мобильный,