предатель? Мразь?
– Достаточно было одного слова «подонок», – хихикнул Павел.
– Зря веселитесь, – покачала я головой. – Я считаю, что Иуда не предавал Христа, а спасал христианство. Он знал, на что идет, знал, что для всех останется гнусным персонажем, но все же сыграл свою роль в истории.
– Вы цитируете краткое содержание либретто рок-оперы «Иисус Христос – суперзвезда»? – спросил Павел.
– Нет, – оскорбилась я. – Это мое мнение.
– Вы впечатлительная натура, – посмотрел на меня Павел. – В опере роль Иуды неоднозначна, чтобы действие было интенсивнее, был конфликт, чтобы было интереснее, словом, экшен!
– Значит, вы не согласны?
– Не знаю. Но предполагаю, если Ллойд Уэббер и Тим Райс правы, то для драматизма Иуда действительно должен был быть предателем.
– Чтобы подчеркнуть остроту сюжета и выделить одинокую фигуру Христа, да?
– Да. Ведь библия – книга о Христе. И вера называется христианством.
– Вы совсем забыли упомянуть о Марии, – укоризненно сказала я.
– Но… – растерялся Павел.
– Не надо. Это все, как раз, ясно. Бедной Марии досталась самая невзрачная, незавидная роль. Ее сделали легендой, но какой? Богоматерь! – Я фыркнула. – Никто даже не пояснил, за что женщине, на самом деле, такое уготовано? Представляете, жила себе обычная женщина, почти замужняя, между прочим, и вдруг, в один далеко не прекрасный для нее день, на нее обрушивают какую-то фантастическую историю! Про мужа Марии вообще ничего далее не сказано. Как мужчина, Исаак, кажется, к этому относился, интересно? Ему, как ни крути, наставили рога!
– Тише, – шикнул Павел и даже побледнел.
– Ладно, – сбавила я обороты. – Не переживайте. Я не богохульствую. Просто все расписываю в красках.
– Слишком красочно, – выдохнул Павел, приобретая естественный цвет лица.
– Мне жаль Марию. Из нее сделали богоматерь. Отвели однобокую роль. Святая мученица. Но кто – нибудь спросил Марию, нужно ли это ей? Согласна ли она на это? Это же была обычная женщина! У нее была, черт побери, физиология! Личная жизнь! Муж! Мечты! И что в итоге? Муж не у дел. А что сделали с ее богоребенком? Какая мать на это добровольно согласится?
– Это слишком глубокая тема, – заволновался Павел, снова несколько бледнея. – И вам нужно поспать.
– Я что, затронула святое? – усмехнулась я. – Успокойтесь. Это же всего лишь вымысел.
– Вымысел? – вздрогнул Павел, и теперь уже побелел.
– Ну, часть правды и поэтические закидоны. Хватит меняться в лице! Библию не бог написал, а люди. И они выделили в книге Христа, остальные образы вышли у них не совсем удачно. Особенно Мария. Я уж не говорю о ее муже – плотнике… Да…
Павел опять успокоился, даже улыбнулся.
– Просто… Мария… это…
– Святое, – кивнула я. – Бедная женщина! – Я вздохнула и рассмеялась.
– Что смешного? – не понял Павел.
– Да вот за эти мои мысли я, похоже, и лечу в Париж, – хихикнула я. – Моему любовнику эти мои вольные измышления всегда очень и очень не нравились!
Павел заинтересовался,