модная версия. Или просто люди везде ищут скрытый подтекст. А в каждой паре видят интимность отношений. Это уже распущенность.
– Может быть, – не могла не согласиться я. – Из библии сделали роман. А какой же роман без роковой любви? А какая-то чокнутая проститутка, раскаявшаяся в своей форме существования, – это.. это…
– Философия бытия, – хмыкнул мужчина. – Как раз по- библейски. А для романа, конечно, не то, чтобы слабовато, вот как раз для романа – банально. Похоже на идиотизм.
– Что? – поперхнулась я обычным воздухом.
– Как в романе Достоевского « Идиот».
– В чем же похожесть? – приходила я в ступор.
– В диагнозе, – усмехнулся собеседник. – Идиотам не до любви, у них иные категории.
– Я уже запуталась, – пожаловалась я.
– Я просто пытаюсь рассматривать библейскую историю как роман, как кино и как философский трактат. В романе должна быть запретная любовь. В кино должны быть два похожих человека, занятые только либо самими собой, либо целым миром, и они никак не могут соединиться, а когда понимают, наконец, друг друга, становится поздно. До того, как их жизни ничего не угрожало, один думал о смысле жизни, другая бросалась из одной крайности в другую. А в философском трактате, коим и является библия, это просто проблемы бытия и личности человека, и тут ни о какой земной и неземной любви не может быть и речи.
– Офигеть, – вырвалось у меня. – Как вас зовут?
– Павел.
– Апостол Павел, – вновь вырвалось у меня.
– Что? – Мне показалось, или он вздрогнул?
– Ну, у нас с вами беседа такая и тема, вот и… Логично же…
– Женская логика.
– А звучит обидно.
– Я не хотел вас обидеть.
Мы помолчали. Я покрутила в руках бутылочку с псевдо – сиропом от кашля. Мне уже не было страшно лететь в самолете. Я вдруг спросила Павла:
– И что, вы думаете, никакой любви не было вообще?
– Вы о Христе и Марии – Магдалине?
– Ну… да…
– На вас так повлиял фильм « Код да Винче»? – усмехнулся Павел.
– Фильм повлиял. Но вначале, задолго до этого фильма, на меня повлияла опера Ллойда Уэббера « Иисус Христос – суперзвезда»…
– О…
Мы снова помолчали. Павел улыбнулся и сказал:
– Если и была любовь, только платоническая.
– Платоническая точно была, – кивнула я головой. – Иначе бы вряд ли какая-то там проститутка так прониклась идеями какой-нибудь божественной личности. Навряд ли.
Павел усмехнулся.
– Думаете, это ерунда? – оскорбилась я. За себя. И за свою версию библейского сюжета.
– Совсем не ерунда. Платоническая любовь очень сильна и никогда не забывается. Люди могут прожить друг с другом годами, а потом подать на развод и забыть, как они любили. А вот платоническое чувство никогда не забудешь. Оно остается чистым.
– Да… А на настоящую любовь у Магдалины и Христа не хватило времени, – обронила я и поежилась. – Надеюсь, мы с вами не кощунствуем?
– Вы так верите в бога? –