но заботится о себе и сыне ей приходилось самой, а она кроме красоты и доброты не имела особых талантов, знаний или связей. Они часто переезжали с квартиры на квартиру, питались кое-как. Мама всегда была на работе, но денег всё равно не хватало.
Она приходила с вечной работы, обнимала Джеймса, читала ему книжки, пела колыбельные нежным голосом и говорила, что у них скоро всё наладится – она не унывала. Пока мама работала, Джеймс сидел дома. Один. Он сидел и, чтобы не было страшно, слушал радио – всякую разную музыку. Из-за частых переездов у него не было постоянных друзей. А случайных он не заводил. Он считал, что друг – он один и навсегда. А где его взять, если ты по нескольку раз в год меняешь место жительства и вынужден торчать в четырёх стенах: гулять одному в новом районе в шесть лет ещё страшней, чем сидеть дома, а присматривать за ним было некому. Он сидел, слушал радио и разбирал немногочисленные игрушечные грузовики – отцовские подарки.
Когда ему исполнилось восемь, мама привезла его к своей старшей сестре. Джеймсу нужно было идти в школу, а переезды и недостаток денег этому не способствовали. Тогда мама ему объяснила, что он поживёт у тётки, а она уедет на время, чтобы заработать на лучшую жизнь. Сказала, что будет навещать его, просила слушать тётку и её мужа. Сказала, что они их очень любят и хотят помочь. И что их дети, сын, который был вдвое старше Джеймса, и дочь – вдвое младше, будут ему хорошими друзьями. И что у него будет много новых друзей в школе, много интересных занятий, а ещё любые подарки, которые он пожелает, ведь мама нашла работу на фабрике, где ей будут хорошо платить. Фабрика – далеко, и она сможет приезжать к нему раз в месяц. Она говорила это, стоя перед ним на коленях, и гладила его по лохматой голове. Говорила и вдруг расплакалась. Он впервые видел, как его красивая неунывающая мама плачет. Чтобы скрыть слёзы, она обняла маленького Джеймса, но его было не обмануть. От её тихих всхлипов и слёз, которые текли такими потоками, что намочили его рубашку, он сам хотел разреветься. Но вместо этого он крепко обнимал её и повторял:
– Мама, мамочка, мамулечка…
Это был последний раз, когда он её видел.
На следующий день мамы не стало: автобус, на котором она уехала на ту чёртову фабрику, слетел с трассы в пропасть.
Джеймс молчал три года. Если он открывал рот, чтобы что-то сказать, оттуда вырывалось какое-то бульканье. И он прекратил попытки заговорить.
Тётка здо́рово переживала за него, как и её муж. К нему относились с трогательной заботой, словно к родному сыну – у них была нормальная семья. Повзрослев, Джеймс понял, что в его приёмной семье не то что бы царила любовь, но обитал мир. Простой бытийный мир.
Тётка преподавала в школе математику. Она была строгой, но доброй, как и его мама, – они ведь сёстры. Джеймс молчал, и учёба давалась с трудом. Он всё понимал, был способным учеником, но то, что нужно было произносить словами, ему приходилось