Советской? И что, есть шансы? – немного недоверчиво переспросил секретарь посольства. – Это была бы удача! Ее нам сейчас очень не хватает.
– Шансы есть, – вклинился в диалог второй коллега, закуривая уже которую по счету сигарету, – но не все так просто. С одной стороны, генерал сейчас единственный из числа советских, кто не отвергает контакты с нами. Была проведена жесткая проверка, и предположение, что через него советские спецслужбы пытаются подвести к нам свою агентуру, не подтвердилось. С другой стороны, генерал не желает брать на себя никаких обязательств.
– И какой смысл тогда его обхаживать? Прижать угрозой разоблачения перед Москвой его контактов с нами – и все! Записи, надеюсь, вы не поленились сделать? – судя по тону, которым были произнесены эти слова, второй секретарь явно желал доминировать в разговоре.
– Разумеется, сэр. Но это оказался крепкий орешек. Знаете, что он сказал в ответ на нашу попытку припереть его к стенке? «Вы что, – заявил он с истинно шляхетским гонором, – возомнили, что из меня можно сделать простого агента?! Давайте, – говорит, – сюда вашу аппаратуру, и я вам наговорю еще на несколько часов записи. И сам отвезу в Москву, чтобы избавить вас от лишних сложностей. Неужели вы так рветесь предъявить МГБ доказательства ведущейся сотрудниками посольства деятельности, несовместимой с дипломатическим статусом?» – второй коллега покачал головой, затем обратил внимание на свою сигарету, догоревшую уже почти до пальцев, и спешно затушил в пепельнице окурок, выпустивший напоследок жалкую струйку дыма.
– Не сгущай краски, – первый коллега был настроен более оптимистично, – есть крючочки, за которые он, кажется, уже зацепился, хотя и пытается делать вид, что это не так.
– Что за крючочки? – сразу заинтересовался второй секретарь посольства.
– Речницки по происхождению настоящий поляк, причем из родовитой шляхты, – первый собеседник так и не взял в рот свою зажженную сигарету, держа ее между пальцами и небрежным жестом отставив кисть в сторону. – В одной из главных ветвей рода Потоцких он остался единственным потомком, хотя и по женской линии. И ему явно льстит, что старая польская аристократия готова признать его и принять в свои ряды.
– Конечно, имя Потоцких в Польше все еще кое-что значит, – с видом знатока произнес посольский секретарь. – Но вы сказали – «крючочки». Еще что-то есть?
– Да, – кивнул первый коллега, – генерал явно опасается за перспективы своей карьеры в случае отзыва в Россию. Во всяком случае, на равноценную должность ему вряд ли приходится рассчитывать, а кроме того, Москва с подозрением относится к тем, кто служит в Польше. Более того, наши люди засекли за ним слежку и, судя по всему, генерал тоже о ней знает, хотя и не пытается уйти от наблюдения.
– Что за слежка? – дипломат не скрывал своей возросшей заинтересованности.
– Контрразведка русских, – пояснил первый коллега, – и есть основания считать, что их интерес не случаен.
– Что вы