всадников: брички, плуги, бороны, брёвна.
Работали все кто мог, потому что знали, что пощады от варваров никому не будет! Все защитники от мала до старца были сведены в десятки и взводы, составляющие дружину. Крестьяне были организованы, знали свой участок обороны. Каждый вооружался чем мог: вилами, лопатой, топором, длинной палкой.
Днём и ночью, без перестану работала кузня, изготавливая оружие обороны. С наблюдательного пункта и постов докладывали в штаб, организованный в Церкви, о передвижении тысячных скопищ киргизов.
Общее руководство обороной села, сельчане единодушно доверили волостному священнику, отцу Стефану Якушеву.
В это время в Преображенском уже находились спасшиеся на острове иноки Иссык-Кульского Свято-Троицкого монастыря, во главе с настоятелем оного, архимандритом Иринархом.
Вместе с иноками прибыли застигнутые в Монастыре бунтом священник Сазановской церкви о. Сергий Псарёв, судебный следователь С. Кулаков, и присяжный поверенный Бутин.
Отставной военный Чернов изготовил деревянную пушку. Заряжали её дымным порохом, а в качестве снарядов и картечи, использовали битые бутыли, горшки и чугунки.
Всё это проносилось в памяти Ефима Никитовича.
Вспомнил, как 9 августа утром, он чинил у себя во дворе лобогрейку.47 Ефим Никитович не был призван на германский фронт, так как ему было больше подлежащих призыву лет. Торопился, началась уборка хлеба.
Отремонтировав лобогрейку выехал со двора. Проехал две улицы, и тут ему перешла дорогу с пустыми вёдрами тётка Омельчиха. Её в селе называли колдуньей.
Тут же Ефиму Никитовичу припомнилось, как вчера приезжал к нему домой хороший друг, киргиз, Бегембай и говорил:
– Ефим! Завтра в поле не работай! Киргизы будут бить русских!
Не поверил ему Ефим. Зачем бить русских, когда они делают столько добра киргизам?
И вот отцепив лобогрейку, Ефим Никитович поскакал во весь опор на заимку, где работали его дети, семнадцатилетний Иван и меньшие дочери, Дуся и Арина.
Ещё не выехав из села, он услышал тревожный колокольный набат. Звонили с церковной колокольни.
Заимка находилась под горами. Там же была и пасека. Иван с сёстрами косил сено.
Около десяти часов утра Иван увидел, как загорелись, задымились стога сена под селом Луговым, на Сухом хребте, недалеко от казачьей станицы Николаевской. Увидел группы всадников, беспорядочно скачущих по дорогам и полям. Тут же вспомнился рассказ отца о вчерашнем визите его друга, Бегембая.
Иван быстро запряг лошадь в телегу, усадил сестёр, и помчал домой, в село Преображенское.
По дороге домой он видел, как побежали с полей в село крестьяне, многие из них были изранены, в крови.
С отцом, Ефимом Никитовичем, встретились на полпути. Усадили по дороге до отказа в телегу односельчан, и в село!
Ночью же, рискуя быть пойманным и зверски убитым, Ефим Никитович