и не заметил, и снова принялся за работу – обмотал толстым скользким канатом столбик на пристани.
Плот простоял некоторое время, пришвартованный, принял на борт нескольких путников, державших путь в Регенсбург, после чего отчалил и лениво заскользил к имперскому городу, башни которого уже показались на горизонте.
Палач в последний раз посмотрел вслед удалявшемуся плоту и, насвистывая пехотный марш, зашагал по узкой дороге на север. В скором времени деревушка осталась позади, справа и слева потянулись поля колышущейся на ветру пшеницы. Куизль миновал межевой камень и перешагнул границу, где заканчивалась территория Баварии и начинались владения имперского города Регенсбурга. До сих пор Якоб знал прославленный город лишь по рассказам. Регенсбург относился к числу самых больших городов Германии и подчинялся напрямую императору. Если верить рассказам, там собирался так называемый Рейхстаг, на который съезжались князья, герцоги и епископы – и вершили судьбу империи.
Завидев теперь вдали высоченные стены и башни, Куизль вдруг страшно затосковал по родным местам. Палач Шонгау в большом мире чувствовал себя неуютно: ему достаточно было трактира «Зонненброй» сразу за церковью, зеленоватого Леха и густых баварских лесов.
Стоял жаркий августовский полдень, солнце припекало прямо над головой, и пшеница отливала золотом под его лучами. Далеко на горизонте чернели первые грозовые тучи. Справа над полями высился висельный холм, где из стороны в сторону покачивались несколько повешенных. Поросшие окопы еще хранили память о Большой войне. Палач давно уже был не один на дороге. Мимо него громыхали повозки, проносились всадники, и волы неторопливо тянули крестьянские телеги из окрестных деревень. Плотный людской поток с шумом и криками тянулся к городу и в конце концов толпой собирался под высокими воротами у западной стены. Среди бедных крестьян в шерстяных рубахах и платках, извозчиков, паломников и нищих Куизль то и дело подмечал роскошно одетых вельмож, верхом на жеребцах прокладывавших путь сквозь толпу.
Якоб хмуро взирал на толчею. Похоже, в обозримом будущем снова намечался какой-нибудь из этих Рейхстагов. Куизль пристроился к длинной очереди, выстроившейся перед воротами, и стал дожидаться, когда его пропустят в город. Судя по крикам и ругани, дело двигалось дольше, чем обычно.
– Эй, каланча! Как там дышится наверху?
Куизль понял, что слова эти адресованы ему, и склонился над низкорослым крестьянином. Взглянув в хмурое лицо палача, коротышка невольно сглотнул, но все же продолжил.
– Можешь посмотреть, чего там впереди? – спросил он, робко улыбнувшись. – Я дважды в неделю вожу свеклу на рынок: по четвергам и по субботам. Но ни разу не видел такой толкучки.
Палач поднялся на носках: таким образом он возвышался над окружающими на добрых две головы. Перед воротами Куизль разглядел не меньше шести стражников. С каждого въезжающего в город они взимали пошлину и складывали монеты