в шинок, хоть в рай. Но Охрим сердился. Рука у него срывалась. Раз уколол шилом палец. Второй раз. Третий…
– Чёртовы сапоги! – не выдержал казак.
А чёрт в это время мимо куреня проходил, услышал, обрадовался.
– Значит, мои сапоги! – усмехнулся он.
И странные события стали происходить после этого. Проснулся однажды Охрим ночью, решил курятник проверить: не забрался ли хорёк? Что-то уж больно бешено собака лаяла. Хотел обуться Охрим, а сапог нет! Исчезли!
– Должно быть, крепко я спал. А вор пробрался в горницу и утащил мои новые сапоги, – подумал старый казак.
Погоревал он, покручинился, да и снова лёг спать. А утром сапоги оказались на месте, но заметно было, что кто-то в них по глине ходил. На следующую ночь обувка опять пропала, а к утру появилась.
– Чудеса! – разводил руками Охрим.
И решил казак на третью ночь не спать, следить за сапогами: мол, кто же их берёт? Не спит Охрим, глаза прищурил. Луна в окошко глянула. Петух на полночь пропел. И вдруг сапоги встрепенулись. И пошли сами, потихоньку. Сами дверь в сени приоткрыли. Сами с крыльца прыгнули и пошли себе по улице в сторону кладбища. Идут сапоги, приплясывают. А Охрим крадётся за ними. Притопали сапоги на кладбище, а там шабаш силы нечистой. Скелеты на гробах пляшут, черти с кикиморами вино пьют. Сплошное безобразие. Сапоги сразу в пляс пустились. Кикиморы завизжали от восторга. Баба-яга завыла.
Подошёл старый казак к костру, где главный чёрт восседал. На вертелах лягушки жарились. Леший свежих червей на блюде подавал.
– Выпей горилки, Охрим! – подал чёрт чарку.
– Супротив горилки возражений не имею! – крякнул казак.
Какая-то кикимора лягушку ему поднесла.
– Пакостью не питаюсь, – отмахнулся Охрим.
– А ты зачем пришёл? – спросил чёрт.
– За сапогами, – степенно ответил казак.
Главный чёрт хлопнул в ладоши, и леший принёс новые сапоги. Из красной кожи, с серебряными шпорами. Охрим сапоги принял. Вроде в самый раз.
– Повеселись, казак! Попляши вот с этой красавицей! – ткнул волосатым пальцем сатана в кикимору.
– Больно уж страхолюдна. И в тине вся. Левый глаз соломой заткнут, – брезгливо поморщился Охрим.
– Ну, возьми, привереда, вон ту молоденькую кикимору. Она и мхом ещё не обросла, – указал чёрт на другую красавицу.
– У энтой чучелы ноги кривые. И зело страшненькая. На огород поставишь – и репа расти не будет, – выпил вторую чарку казак.
– Сам-то ты на кого похож, старый хрыч? Лешего не краше! Твоей образиной медведей пугать можно! – подбоченилась молоденькая кикимора.
– Не будем ссориться по пустякам, – наполнил опять чарку сатана…
И не запомнил Охрим, как он домой вернулся. Проснулся казак в хате своей, а рядом стоят плетёные соломенные чуни. И старуха его причитает, руки заломив:
– Ратуйте, люди добрые! Мой старик сапоги пропил. И домой явился пьяный, в соломенных чунях! Ратуйте, люди добрые!
И побила своего старика скалкой старуха. А виноваты-то во всём были чёртовы сапоги!
Щенок
Рос