казалось, что его план хорош и уже видны результаты. Ее нежная, несмелая, виноватая улыбка, ее все увеличивающаяся бледность. Видя, как Симила тает, он уже решил ее простить, и вдруг…
Неожиданный удар был нанесен за ужином. Внесли рыбу. От запаха рыбы Симиле стало плохо.
Первой поняла все Виргиния. Она вместе с дочерью покинула таблиний. Затем в спальню был вызван Карвилий. Встревоженный мужчина остановился на пороге, с беспокойством глядя на бледную Симилу, лежащую с закрытыми глазами.
Радостная Виргиния сообщила новость:
– Симила беременна. Предполагаемый срок два месяца.
И уже по выражению лица мужчины поняла, что это сообщение буквально убило Карвилия. Он отшатнулся, его руки непроизвольно дернулись, защищаясь. Лицо искривила гримаса. Опустив голову, Карвилий вышел. Виргиния заглянула в комнату, где он сидел в одиночестве, но подойти к нему не решилась и, кусая губы, поспешила покинуть печальный дом.
Слуги бесшумно убрали посуду со стола. Загасили факелы. Лишь одинокий светильник мерцал желтым колеблющимся светом. Голова Карвилия кружилась.
«Не мой ребенок. Осквернение крови. По римским законам она однозначно заслуживает смерти…»
Шквал мыслей всколыхнул еще не успокоенные душу и сердце, поднял муть в голове, отмел мысли о доброте и милосердии. Вся горечь и смятение, почти угасшие, вспыхнули вновь. Какая пропасть между желанием и долгом, какое крушение надежд, какая жгучая боль в оскорбленном сердце!
«Мать всегда известна, отец всегда под сомнением», – твердил он про себя расхожую римскую поговорку, то ли с мольбой, то ли с проклятьем.
С этого дня Карвилий почти не видел Симилу. Он не хотел ее видеть. Томился ночами на пустом ложе. Печаль, горчайшая печаль завладела им безраздельно. Обстановка в доме стала еще более напряженной.
Сердце Симилы также было полно страданий. Все в нем смешалось. И тоска, и уныние, и радость. Режущее отчаяние, боязнь будущего и прислушивание к себе, к зарождению в себе новой жизни.
По вечерам Симила тихо сидела в перистиле, в окружении горшков с цветами. Мягко журчала вода в фонтане. И несмотря на то, что женщина часто плакала, когда она вскидывала на приближающегося мужа взгляд, он был незамутненным и светлым. Лицо Симилы, освещенное закатным солнцем, было такой неземной красоты, что казалось, оно светится изнутри.
Роды Симилы начались в первый день флоралий, ежегодного праздника, посвященного юной богине распускающихся цветов, Флоре. Двери всех домов Рима были украшены гирляндами цветов и венками. Весь день нарядные женщины и девушки предавались веселью и пляскам. И весь день и ночь страдала измученная Симила. Ребенок родился лишь к концу бесконечной ночи. Еще через час Симила умерла.
Карвилий чувствовал себя обманутым. Он не успел проявить великодушие. Он не успел простить жену. Слишком долго копил он свой гнев. Ныне поздно. Больше не обнимет ее, не приникнет к ее груди. Он был так уверен, что гнев его справедлив, но боги забрали ту, к которой он так стремился, значит, он был не прав, затянув наказание.
Теснимый