женщина.
– В казармах женщин нет.
– Да не для этого. Мне поговорить с женщиной хочется. Без этого-то я могу. Только не подумай, что я какой-нибудь рохля. Рохлей никогда не был, в свое время и этому тоже должное отдал. И еще отдам, буде случай представится. Просто мне не обязательно. Я выше половых сношений. Приучил себя – в бушах-то насчет женщин совсем никак. Нужно уметь себя настроить, иначе с ума сойдешь на почве секса. А вот поговорить – поговорить хочется.
– А мне не хочется.
– Ты в смысле, чтоб я ушел? Ладно, старина, уйду. Я не такой толстокожий, каким кажусь. Сразу вижу, если моим обществом тяготятся. Прости, что столько времени навязывался. Виноват. Очень виноват.
– До завтра.
Однако Эпторп и не думал уходить. Он сидел и вращал своими стеклянистыми глазами. Ощущение было, что раскрутили барабан рулетки, и теперь он замедляется и может остановиться на любой цифре. Что выпадет: женщины? Африка? Здоровый образ жизни? Гольф? Выпали ботинки.
– Угораздило же меня сегодня надеть туфли на резиновом ходу, – произнес Эпторп. – Как говорится, и на старуху бывает проруха. Всю игру мне испортили. Только и делал, что скользил.
– Эпторп, честное слово, шел бы ты спать.
Однако со стула Эпторп поднялся только через полчаса. И сразу же сел на пол, откуда и продолжал разговор, кажется, не замечая перемены позиции. Очередной приступ просветления ознаменовался фразою:
– Ох, старина, до чего же славно с тобой поговорить. Давай как-нибудь на днях продолжим. А сейчас я жутко спать хочу. Если ты не против, я бы лег.
И Эпторп действительно лег, где сидел, и лежал тихо. Под его мерное дыхание Гай забрался в постель и тоже заснул. Проснулся он в полной темноте, от кряхтенья и топота. Гай включил свет. Эпторп заморгал, однако в голосе его слышалось сдержанное достоинство.
– Доброе утро, Краучбек. Я искал уборную. Наверно, не туда свернул. Спокойной ночи.
И он вышел и не закрыл за собой дверь.
Наутро денщик, явившийся будить Гая, сообщил:
– Мистер Эпторп заболел. Просил вас зайти, как оденетесь.
Гай нашел Эпторпа в постели, с черным лакированным ящичком на коленях.
– Что-то мне не по себе, Краучбек. Совсем скверно, если начистоту. Наверно, весь день проваляюсь.
– Врача вызвать?
– Не надо. Это у меня приступ бечуанской лихорадки. Посещает меня, зараза этакая, с достойной лучшего применения регулярностью. Ну да я-то знаю, как с ней бороться. – Эпторп помешивал в стакане беловатую жидкость. – Жаль только, обещался обедать с капитан-комендантом. Надо бы ему шифровку послать.
– Может, лучше записку?
– Эх, старина, я и имел в виду записку. Просто в армии записки принято называть шифровками.
– Скажи, Эпторп, а ты помнишь, как заходил ко мне вчера вечером?
– Конечно, помню. Странный вопрос, дружище. Тебе известно, я не трепло, просто иногда люблю дать челюстям работу, особенно с душевным человеком. А сегодня мне нехорошо. Чертово поле для гольфа, как же там было