рассчитывать, что они там, в совете, отнесутся к делу без предвзятости. Нет, я не утверждаю, что предвзятость обязательно будет присутствовать, но ведь, если на то пошло, они стоят на страже субординации. Если только они найдут лазейку…
– Думаешь, в твоем деле есть лазейки?
– Есть, дружище. Если бы речь шла об офицерском суде чести, тогда другой разговор. А так яснее ясного: бригадир вправе запирать любые помещения и постройки, находящиеся во временной собственности бригады. Вдобавок я разместил бушбокс без соответствующего разрешения. Отсюда-то армейский совет и спляшет.
– С другой стороны, – развивал мысль Гай, – поскольку бушбокс не заявлен в описи временной собственности бригады, то он и не может быть заперт волею бригадира.
– В точку, Краучбек! В самое что ни на есть яблочко! – Вытаращенные Эпторповы глаза выражали неподдельное восхищение. – Так бывает: крутишь мысль по-всякому, решение буквально готово с языка сорваться, а поди ж ты. Да тебе наверняка это чувство знакомо. Вот и я весь мозг себе своротил, а когда мигрень началась, понял: тут нужно мнение человека со стороны, человека, которого проблема лично не касается. Конечно, я бы тоже рано или поздно пришел к тому же выводу, что и ты, только мне бы это могло стоить бессонной ночи. Я твой должник, старина.
Явились новые блюда и новые бутылки. У Джузеппе Пелеччи ум за разум заходил. Оказывается, «бушбокс» – никакое не оружие, а кличка резидента, не приписанного ни к какому военному подразделению и находящегося в этом районе. Ничего: Пелеччи передаст информацию слово в слово – пускай более искушенные умы сами разбираются. Ему, Пелеччи, наград не нужно – он прекрасно живет с доходов от ресторана. Он сам создал отличную репутацию своему заведению. От политики одни неприятности, а война – война вообще дело страшное. Пелеччи, собственно, и иммигрировал главным образом, чтобы не служить в армии.
– Сабайон на десерт, джентльмены?
– Пожалуй, – одобрил Эпторп. – Да, давайте. Все давайте, нынче мы всего отведаем. – Следующая реплика относилась к Гаю. – Помни, дружище, ужин за мой счет.
Гай помнил об этом с самого начала. Теперь он растрогался: бедняга Эпторп, как неуклюже он выражает благодарность. Вскоре выяснилось, что Эпторп выдал своеобразный аванс за последующие Гаевы услуги.
– Итак, старина, по-моему, мы досконально разобрались с юридической стороной, – продолжал Эпторп. – Однако открытым остается вопрос «что делать?». Иными словами, каким образом извлечь бушбокс из сарая?
– Вероятно, таким же, каким его туда поставили.
– Э, нет, старина, все не так просто. Тут, знаешь ли, шестеренка за шестеренку цепляется. Задвинули бушбокс мы с алебардщиком Кроком. А как прикажешь выдвигать, если тогда мы нарушим бригадиров запрет? Не могу же я принуждать солдата к незаконным действиям. Странно, что ты выпустил этот момент из виду. Вдобавок мне бы не хотелось вновь обращаться к Кроку. Он с самого начала проявлял несговорчивость, несомненно, вытекающую из элементарной неспособности