часа два. Бригадировы клыки поблескивали – казалось, тигр вышел на промысел. Понимание сути происходящего согревало офицерские сердца детскою радостью. Бригадир веселился от души:
– Ну, кто поставит?
– Я, сэр.
– Я, сэр.
– Я, сэр.
– На какой номер ставите?
– Восемь.
– Пятнадцать.
– Семьдесят один.
– Так, что у нас тут? – Пауза. Бригадир устроил целый спектакль – прикинулся, что плохо видит, оснастился моноклем. – Кажется, я слышал номер семьдесят один? А мы имеем номер семьдесят… Семьдесят… Семь! Еще немного, и мы…
– Трясите!
В половине одиннадцатого бригадир распорядился:
– Ну, джентльмены, вам пора баиньки. А мне надо еще поработать. У нас до сих пор нет программы боевой подготовки.
И он увел свою свиту под табличку «Штаб бригады». Гай не спал и слышал, как расходилось отдыхать начальство, – было два часа ночи.
При разработке программы боевой подготовки учебники были Ричи-Хуку не указ. Его тактика, от альфы до омеги, состояла в искусстве язвить врага. Курс обороны Ричи-Хук предельно сократил, ибо полагал ее необходимым злом на период перегруппировки между яростными атаками. Отступление как таковое вообще игнорировал. Изучали только Наступление и Элемент Неожиданности. Погода установилась сырая, туманная. Офицеры, оснащенные картами и биноклями, практиковались на местности. То, закрепившись на берегу, они теснили воображаемого противника к холмам, то, наоборот, с холмов сгоняли в море. Они окружали деревушки в долинах и беспощадно язвили захватчиков. А иногда просто вступали в жестокую схватку за шоссе, и оккупанты жалели, что на свет родились.
Гай обнаруживал явные способности к такого рода приемам ведения войны. Он легко читал карту и ориентировался на местности. Пока недотепы-горожане вроде Сарум-Смита хлопали глазами, Гай находил «мертвое пространство» и «прикрываемые подступы». Иногда работали поодиночке, иногда группами; Гаевы предложения, как правило, совпадали с «рекомендациями штаба». Во время ночных учений их выбрасывали в незнакомом месте и снабжали только компасом – Гай обычно одним из первых подходил к пункту общего сбора. Вот когда он радовался, что детство провел в сельской местности. Так же успешно проявлял он себя и на «дискуссиях». Дискутировали о более изощренных способах уничтожения противника. Тема давалась заранее, чтобы офицеры успели подготовиться. К вечеру почти все офицеры клевали носом, и Эпторпов завидный запас аббревиатур и терминов только еще больше нагонял сон. Зато Гай говорил простым и лаконичным языком – и его слушали и одобряли.
Оттепель уступила место погоде ясной и прохладной. Стрельбы в Мадшоре возобновились, только теперь командовал бригадир. «Школ ближнего боя» тогда еще не было. Гай хорошо знал, что стрельбе боевыми патронами придается большое значение – и что применяется она с тою же осторожностью, что салют на похоронах, – повсеместно, где нет бригадира Ричи-Хука. Свист пуль звучал для него сладчайшею музыкой,