индийским карри, реже – неплохими хинкали, всего пару раз останавливала выбор на восточных сладостях, а в основном питалась блюдами паназиатской кухни. Обычно я садилась прямо под красными фонарями из пергамента, основательно гуляющими от потока кондиционерного воздуха, напротив шефа по фамилии *** – на его чёрном кителе красиво было вышито имя. Нас отделяло стекло в жирных пятнах от масла, которое так и стремилось удрать из вока. Сейчас мастер был занят приготовлением кисло-сладкого соуса с кунжутными семечками. За его действиями по ту же сторону внимательно наблюдал один из представителей руководства. Они вместе наслаждались процессом. Я как раз попала в момент первой дегустации.
Оба довольно кивнули головой, понравилось. Господин *** не понимал по-русски, он только на пальцах предлагал что-нибудь добавить в соус, а ему также отвечали: не стоит. Казалось, этой границы из стекла в пятнах между нами не было, я всё отлично слышала.
– Ох, ребята, я возьму вашу тарелку? – к кухне подошла высокая женщина в теле, в белом кителе и разорванных кроксах, из которых выглядывали фиолетовые носки. Полные руки дамы были украшены тонкими золотыми кольцами, лицо казалось добродушным, женщина здесь работала. Она взяла тарелку и исчезла на несколько минут, а потом вернулась и уселась рядом со мной. В огромную тарелку был налит почти до краёв жирный суп, на салфетку рядом она положила огромный помидор и ломоть белого хлеба, запечённого в тандыре. Ела дама так же основательно, я ощущала каждую ложку, которой она зачерпывала говяжью жидкость. От удовольствия у неё тёк нос и она периодически им шмыгала, потом вертела знатно головой и продолжала зачерпывать ложкой суп. Салфетка в конце концов оказалась вся в соке от помидора.
Мастер *** отправил воздушный поцелуй моей соседке по кухонной парте и добродушно улыбнулся.
– Предлагал мне стать его шестой женой, – обратилась ко мне дама между тридцать пятой и тридцать шестой ложкой. Я живо откликнулась:
– Правда?
– Здорово он готовит. В его смену в сковородках всё такое пушистое, выпуклое!
Я посмотрела в стекло на чан с соусом и сковородку, в которой уже тушились настроганные овощи. Наверное, моя дама имела в виду, что всё у мастера *** свежее, сочится живительной жидкостью, выглядит профессионально – но пушистое так пушистое.
Я ждала свой заказ, пила манговый ласси, который готова была брать по нескольку раз на дню, наконец в Москве я поняла вкус этого напитка и он мне очень нравился. Мы с дамой из, предположительно, Таджикистана, устроили себе, не сговариваясь, обеденный чил-аут под красными фонарями. В Москве, кстати сказать, много красного и его оттенков, и речь идёт совсем не о кремлёвских стенах, а скорее о состоянии всеобщего праздника, и митинга, и масштаба. Я часто слышу, как о Москве говорят: она купеческая, нестильная, сплошной муравейник. Мне так не кажется, я склонна всю её видеть в холмах, где каждый представляет свою обитель, ведь только на равнине магия стиля становится магией, возвышенности делают ставку на выдержанность. Разные холмы, разные проповеди.
Я