бы: они же не на улице, вон коврики лежат, обогреватель жарит, корма навалом…
Кристинка мотает головой.
– Нет, я как раз понимаю. Кошкам нужна любовь, просто скрывают они это лучше, чем собаки. Дурачки пушистые. А Львович как тебе?
– Да вроде нормальный.
– Нормальный?! Да он взяточник и двух жён колотил!..
– Как интересно. На вид обычный дядька. Вопросы только странные задавал. Мол, есть ли у меня парень.
– А-а… Ну да. Это он почву разрыхлял. Типа, насколько с тобой можно жёстко…
– Это ещё что за патриархат? – смеюсь. – Как будто мне, чтобы защититься, парень нужен!
– А про газету молодец, что не сказала, – говорит Кристинка. – Потом можешь написать про это, если хочешь. Но сейчас пусть думают, что ты безобидная режиссёрша со сдвигами.
Мы выходим из троллейбуса и перебегаем дорогу: почему-то у ворот промзоны не нарисовали пешеходного перехода. Перед нами совковая табличка: «Пункт передержки безнадзорных животных».
Петляем по извилистой тропе мимо каких-то строек, автомоек и других важных предприятий. Всё громче и громче слышен лай.
– Я своего Вадоса буквально из-под шприца вытащила, – рассказывает Кристинка. – Его должны были усыпить. Он просто оказался не в то время и не в том месте и всем мешал. А я оказалась, наоборот, в то время и в том месте. И случайно его спасла. Я тогда уже два года волонтёрила.
– Ничего не поняла, – говорю.
– Ладно. Потом как-нибудь расскажу, – отвечает она и смотрит прямо перед собой.
– Ты собак сильно любишь? – догадываюсь я.
– Ага.
Я вспоминаю свою реакцию на кошкин дом. Во мне зреет комплекс неполноценности.
– То есть ты любишь собак так, как я – кошек? И ходишь к собакам и не психуешь?
Кристинка отвечает не сразу. Мы как раз подошли к мощным бордовым воротам, она просовывает руку в дыру и ворочает тяжёлый замок. Собаки уже захлёбываются от лая: они учуяли нас.
Прежде чем толкнуть ворота, Кристинка кладёт мне руку на плечо и смотрит в глаза.
– Психую, – мягко говорит она. – Истерю, да. К психологу хожу. Но это не должно стать для тебя примером. Если ты будешь помогать мне с собаками, то так даже лучше. Собак надо выгуливать. Так что не бери в голову.
В прошлый раз все мои впечатления сосредоточились на кошках; на этот раз мне открылся вид на промзону. Собак здесь шестьсот – несоизмеримо больше, чем кошек: тех на один кошкин дом наберётся дай бог сорок. Мы переодеваемся, по очереди сторожа друг друга у туалета со сломанной щеколдой. В этот раз я взяла с собой сменку: старые джинсы и свитер. У Кристинки ярко-синий рабочий комбинезон, который она хранит здесь же, в шкафчике. Спецодежду, с её слов, ей поставляет с работы папа.
– О, Крис, свежую кровь привела! – так встречает нас в офисе пухленькая женщина с круглыми глазами. Она похожа на кобольда, персонажа из германской мифологии. Точнее, на кобольдиху: курчавые волосы неопределённого светлого цвета, круглое лицо и глаза выпуклые. И прошлое туриста-дикаря в одежде считывается.
– Это Майя, – представляет нас сине-рыжая Кристинка. – У