мужества, благородства, героизма и ответственности всех за каждого. Не то, чтобы это были плохие принципы, но Гиркас, будучи Дун Сотелейненом, просто не мог быть постоянно верным чему-то одному. Честность у него должна была быть уравновешена плутовством, усердие – леностью, уверенность в себе – приступами паники; одним словом, в поступках он был так непостоянен, как может быть человек, живущий на стыке двух улиц – Пряничной и Воинов-Освободителей.
– Эээ… – промычал он в ответ. – Ну, может быть…
– Понятно, – улыбнулась незнакомка. – Давайте знакомиться. Как вас зовут?
Гиркас представился.
– Гиркас, – повторила незнакомка. – Это конгарское имя. Вы конгар?
– Нет, – поспешно ответил Гиркас и пододвинул ей стул, – Конечно, нет! Я – чистокровный землянин. А почему вы так подумали?
– Не знаю. Не часто встретишь землянина с конгарским именем.
– Это каприз моей матушки, – сказал Гиркас. – Отчего-то ей вздумалось назвать меня именно так. Не желаете ли чаю?
– Чаю? Нет, спасибо. Мне хотелось бы знать, когда придёт Дун Сотелейнен. Мне нужно поговорить с ним по очень важному делу.
Тут Гиркас удивился, но виду не подал.
– Так ведь Дун Сотелейнен – это я! – сказал он с таким видом, будто это очевидная вещь.
Пауза.
– Вы? – незнакомка чуть подняла бровь. – Должна признать, я несколько обескуражена: готовясь посетить Новую Трою, я несколько раз прочла раздел Большой Одиссеевой книги, посвящённый Дун Сотелейнену. Среди прочего там говорится, что эту должность должен занимать человек мудрый и многоопытный.
– Именно так, – Гиркас подбоченился. – Рад соответствовать вашим ожиданиям.
Это была его любимая шутка. Обычно сразу после неё любой собеседник считал нужным заметить некоторое несоответствие слов и действительности. Как и всё остальное, Гиркаса это беспокоило мало.
– Ну, хорошо, – сказала незнакомка, и, помедлив, протянула Гиркасу руку. По выражению её лица он понял, что это решение далось ей ценой серьёзной внутренней борьбы. Мысленно он представил себе этот процесс, как щелчок некоего внутреннего переключателя из положения «нормальный человек» в положение «Гиркас». – В таком случае, я и есть та самая Седьмая. Приятно с вами познакомиться.
Гиркас осторожно пожал руку, отметив про себя, что кожа у неё нежная и необычайно гладкая, и сказал:
– Простите?
– Седьмая, – повторила незнакомка. – Это моё имя. Оно может показаться вам странным, но таковы традиции кантона Арк: все перфекты носят номера от одного до девяти. Я вышла из ёмкости под номером семь, и оттого зовусь Седьмой.
– Вышли из ёмкости? – совсем растерялся Гиркас. – Что вы имеете в виду?
– Разве вы не получали моего письма? – незнакомка слегка подняла бровь. – Две недели назад я отправила вам письмо, в котором объясняла свою ситуацию и просила о помощи.
– Ах, письмо! – Гиркас замялся, – Боюсь, оно затерялось