Та, прежде чем взять в руки, тщательно вытерла их о передник.
Глаза у фрау Эльзы (хозяйка представилась мне) заблистали не хуже «золотого» кольца. Я, как могла, постаралась объяснить женщине, что в руках у неё не благородный металл. Честно говоря, мною двигала не столько совесть, сколько опасение, что могут возникнуть неприятности в дальнейшем, когда раскроется подлинная природа этого псевдозолота. Не знаю, правильно ли поняла меня хозяйка, только от покупки не отказалась, уж очень ей понравилась красивая вещица. (Психология дикаря, отдающего за стеклянные бусы ценные меха).
Фрау выдала мне пять серебряных монет с портретами каких-то монархов и целую пригоршню медных, с листочками и геральдическими животными, затем проводила в комнату на втором этаже дома.
Ах, какая чудесная комната! Пусть размером с ванную в наших девятиэтажках, и оконцем с томик «Советской энциклопедии», зато тут имелась деревянная кровать с самой настоящей периной и лоскутным одеялом, на полу – плетёный коврик, в углу, на деревянной подставке, медный тазик и кувшин с водой, а под кроватью – умереть, не встать! – ночной горшок.
На двери засов – я сразу же его задвинула. И тут обнаружила: я здесь не одна!
Чёрный котяра (он явно прошмыгнул следом за мной) вылез из-под кровати и стал тереться о ноги, мяукая так жалобно знакомо, что я тут же опознала в нём появившегося на пути у нас с Ларисой в «Весёлом Роджере». Он, точно он! Бедняга, угодил в передрягу вместе со мною, и жмётся теперь инстинктивно к «своей», к подруге по несчастью.
Что же мне с тобой делать, горе моё?
Я, не раздеваясь (сняла лишь куртку с банданой и сбросила сапоги), улеглась в постель, взяв к себе кота.
Под его мурчание и заснула.
IV. Сон и явь
1
Я заблудилась в лабиринте. Выход был где-то рядом, я даже увидела дневной свет в боковом ответвлении, но когда бросилась туда, наткнулась на глухую стену – перепутала. Пришлось возвращаться назад и пробовать другие варианты. Тщетно. Я металась, подобно дикому зверю, оказавшемуся в западне, кричала, звала на помощь, пока не выбилась из сил. И тогда услышала: «Ты останешься здесь до конца дней своих!»
И сразу проснулась. Но глаза открывать не торопилась: молилась, чтобы всё случившееся накануне оказалось ночным кошмаром, как и этот лабиринт. Молилась я впервые, и оттого неумело, просто повторяла: «Господи, сделай так, чтобы я оказалась дома». Молилась, а сама знала: открою глаза и увижу низкий потолок, голые обшарпанные стены, тусклое оконце размером с томик энциклопедии… Так и случилось.
Я было зарыдала, но тут меня начало тошнить и вырвало в ночную посудину. Отравилась, не иначе. Что за гадость я вчера ела? И пила. Да здесь, поди, и воду не кипятят, зачерпнут из ручья – и всё!
Очень хотелось зареветь, однако я поднялась и, как смогла, привела себя в порядок.
Только теперь я обрела способность рассуждать. Думать свою горестную думу. Положение было отчаянным, и это мягко сказано. Здесь, в чужом суровом и беспощадном мире, мне ни за что