Владимир Буров

Конец Света? – Пока нет. Часть Первая


Скачать книгу

одного доказательства За – все Протиффь.

      Логика только в одном есть:

      – Россия – страна по производству Дэзы – вряд ли не на первом месте в мире.

      Но эта дэзы Марининой обладает только одной ее стороной:

      – Нахрапом иду на вы, – ибо имею такую возможность.

      Точнее, дали такую возможность – возможно только, как добровольное задание.

      Книги эти ничем абсолютно не отличаются от речей на партийных съездах прошлых лет:

      – Слова выговаривать умею, а смысла – единственный плюс:

      – Нет специально.

      Бессмыслица выдается – нет, не за литературу – но за то, что всем:

      – ЗДЕСЬ нравицца, – но, очевидно, что нет, нельзя человека переделать так, чтобы он полюбил не только песню:

      – Ходи, Ваня, ешь опилки – я начальник лесопилки, – но и ел их на самом деле.

      Ибо и раньше много чего врали – так никто же не слушал, а если и слушал, только Никиту Сергеевича Хрущева, который и сам был:

      – Артистом, – ху-дож-ни-ком слова! – Жену у него звали Нина Петровна – тоже хорошее имя.

      Здесь – вообще нет ничего.

      Наверное, и хотят, чтобы мы вспомнили Прошлое, когда художественность была. Леонид Ильич – художник слова до такой степени, что слова его вполне могли расходиться на цитаты, как слова Н.С. о нынешнем поколении, которое будет – по крайней мере – жить, авось и при коммунизме, а при Леониде Ильиче его:

      – Почти и поимели: спокойно чапайте в пивбар, там есть креветки и цыплята, пиво – всегда – единственный минус – тоже всегда:

      – Очередь, – но и радость туда попадания – есть!

      Здесь – заведомая тишина. Да в этом никто и не сомневается, но вот таким, как я – интересующимся – книги Марининой, как шлагбаум:

      – Быть здесь вообще ничего не может. – Ибо выше нас стоят – нет, не инопланетяне, а их именно их:

      – Инопланетные роботы.

      Нет жизни в книгах – нет и книг в жизни.

      Идиотизм – ничего другого сказать нельзя, – вот до какой степени это отсутствие и литературы, и не-литературы:

      – До-запрещалось.

      И говорить – врать – в обратную сторону легко:

      – Ну, кому это надо, чтобы здесь всё было деревянно?!

      Чем уж так опасна Жизнь? Чтобы распустить ее до Сэлинджера, до Майн Рида, до Шерлока Холмса, не говоря уже о Чацком – ибо быть ученым – понятно – уже почти:

      – Криминал.

      Вот Маринину и сделали, чтобы – тудым-сюдым:

      – Уж больше не умничали, и не только, как Чацкий, но и даже, как Хлестаков.

      Вот не совсем понятно, почему надо на нас насылать Марининых, как инопланетное завоевание? Кто так уж хорошо видит, что иначе Человек очень опасен?

      Мы особых способностей у себя не замечаем, и более того, даже для неодушевленных предметов, помню, как мне жаль было даже выброшенную после тятидесятилетнего срока службы дверь:

      – Она была в таком жалобном недоумении на помойке, лежала беззащитная и, главное, не-понимала:

      – Почему?! –