непонимание диктует власть по его прочтению, или есть хоть какая-то доля сознательного противодействия?
И, думаю, есть. Ибо и запрет бога после 17-го года – удивляет, удивляет. Удар нанесен был буквально по фундаменту, как по Надстройке Нового Завета. Ибо ладно, что его надстроили, а пошло уже именно Пушкиным здесь и Гегелем, Кантом и Шекспиром – там:
– Возведение этой надстройки в Фундамент!
И еще больший ужас в том, что это не только Кант и Гегель, а и:
– Многие, многие другие, – а песня о Новом Завете всё та же и у Марка Твена, и у Майн Рида, и у Джека Лондона, и у Хемингуэя, и у Агаты Кристи, и у Фенимора Купера, и у Дон Кихота Сервантеса, и у Острова Сокровищ Стивенсона.
Но Пушкин своими короткими произведениями, да в подлиннике письма, акцентировал внимание на прямой связи истории прошлых веков и Евангелия. Можно сказать:
– Перевел Евангелие в подлиннике. – Что значит, создал, ибо Евангелие иначе и не переводится.
Как и сказано:
– Ваше письмо я получаю, как ответ на своё письмо, – в предисловии к Повестям Покойного Ивана Петровича Белкина. – Бог его, следовательно, только:
– Заверил.
А тут говорят, что так нельзя говорить и писать, тем более:
– Ай, да, Пушкин!
Другого – не своего мнения – Бог не примет. – Ибо:
– Перевод – это и есть подлинник.
В русском языке приветствуется только подражание – пусть и с оттенками интонации подлинника. Тогда, как правильная интонация – это интонация самого Смоктуновского или Высоцкого. Сопротивление этому идет интуитивное, как неприязнь. Но не принимается она только официальной инструкцией – народ не только в восторге – в счастье – а, заметьте, качество записи:
– Половина на половину – часть слышно, вторая замыкает от вольнонаемной его записи.
Здесь счастье – вот как только что было сказано:
– Барыня мы не с обыском, а с грабежом, – так что, хоть стойте, хоть падайте, – а:
– Желанного подлинника – у наз нэту – если вы его, как своего ушедшего на фронт добровольца юнкера, ждали-сь.
И одна надежда только и осталась, что это сынок настолько всё забыл на фронте, что ищет свою маму, – а:
– Где живет уже не помнит, – ибо, авось, и мама идет ему навстречу:
– Давай, давай, милый, я тебе заныкала пару Ван Гогов, пару Рембрандтов, и несколько Тулуз Лотрек-офф, – покажешь врагам – авось и возьмешь весь огонь на себя, а и победят:
– Наши.
А у него и головная боль за дверью-то, ибо и неясно, на кого его мама работает, так как плетут, что теперь все, кто остался в живых, циркулируют на:
– Красных, – которыми и стали – мама мия! – половина белых.
Вот этот анекдот будет покруче Виктора Шкловского, так как не просто лабуда, – а:
– Правда.
Вот такие анекдоты – как был приведен по РС Виктора Шкловского – на самом деле хорошая правда, – но воспринимаются именно, как:
– Дэза! –