сдружилась с одной девушкой, Аней, приехавшей из Белорусии. У нее была яркая внешность, особенно выделялись на ее белоснежном лице большие темнокоричневые глаза с длинными пушистыми ресницами. Она нравилась мальчикам и чувствовала это. В конце сентября в нашей группе прибавилось еще двое студентов – юношей. Они были приняты в институт условно, т.е. при условии, что кто-то не явится на учебу и будут свободные места. Один из них был маленького роста. Фамилия у него была Дмиш, и мы по ассоциации прозвали его «мышь». А второй – среднего роста, черноволосый и довольно привлекательной внешности. Его звали Степаном. Был он местный, родом из небольшого села недалеко от Львова. Он мне сразу понравился. В перерывах, когда мы с Аней уединялись где-нибудь у окна, он подходил к нам и заводил разговор. Ане он видно тоже нравился, к тому же она считала, что только она одна может нравиться мальчикам, поэтому всегда перехватывала инициативу разговора. Я в этом случае отходила в тень и не мешала им. Потом, когда мы сдружились со Степаном поближе, он мне сказал, что подходил к нам только из-за меня, а я почему-то всегда больше отмалчивалась и отходила в сторону.
Я вообще была очень стеснительная девушка и почти не имела опыта общения с мальчиками. Наверное потому, что я росла без отца. Отец для девочки нужен не меньше, чем мама. С ним она приобретает свой первый опыт общения с противоположным полом. Всего этого я была лишена. Теперь же попав в группу, где большинство мальчиков, я постепенно стала находить с ними общий язык. Со временем мне даже стало легче общаться с мальчиками, чем с девочками. С мальчиками я всегда могла найти тему для разговора, так как я много читала, ходила в театры, слушала музыку, а вот с девочками, особенно когда заходил разговор о моде, о стиле одежды, о косметике, я пасовала. Жили мы с бабушкой в небольшом достатке, моя стипендия и несколько квартирантов, вот и весь доход. У меня просто не было возможности приобретать дорогие и модные вещи. Я правда старалась одеваться в рамках приличия, что-то перешивалось, что-то покупалось подешевле. Но я не была докой в этих вопросах. Я так понимаю, что во мне был этот комплекс бедности, который мешал мне блистать в обществе девушек. В жизни нет мелочей. Все взаимосвязано, и, когда в цепи не хватает даже одного звена, возникают всякие комплексы и чувства ущербности и неуверенности.
Кстати, об отце. Он жил по-прежнему на Крайнем Севере. После развода с мамой единственно, что связывало меня с ним, это ежемесячное получение алиментов. Мы с ним не переписывались, да и с мамой после ее отъезда в Крым я тоже потеряла всякую связь. Доходили редкие слухи через маминых подруг, с которыми она поддерживала связь, что Витя и Мила живут с отцом, а остальные дети с мамой. Той зимой, когда я закончила школу и работала на заводе мы с бабушкой неожиданно получили от отца телеграмму. Он сообщал, что приезжает во Львов. Последний раз я его видела еще ребенком, шесть лет назад, а теперь я уже была взрослой девушкой. Я помню, его приезды были событием для нас. Он всегда был редким гостем в нашем