а любить – всегда умела»[20]. А. Эфрон отдала в Архив (ЦГАЛИ) все материалы М.И. Цветаевой бескорыстно, хотя многие подбивали ее продать их. На жизнь она зарабатывала многочисленными переводами (в декабря 1962 г. ее приняли членом в секцию переводчиков СП ССР), часто изнурительными, ухудшающими ее и без того подорванное здоровье. На кооперативную квартиру первый взнос ей помогли собрать друзья, а кроме того, она взяла в Литфонде ссуду – возвратную, – которую выплачивала из своих гонораров за переведенных французов, вьетнамцев, испанцев и многочисленных представителей других стран и народов.
Долг свой перед матерью дочь выполнила сторицей, и не только перед матерью, но и перед русским читателем (по сути, Ариадна Сергеевна совершила гражданский подвиг). Она сделала всё, чтобы вернуть имя крупнейшего поэта современности Марины Цветаевой великой русской литературе.
Письма
1961
1
9 января 1961 г.
Милая Анна Александровна, рада была получить Вашу весточку, так как сама я долго еще не раскачалась бы. Рада, что Вы – «со»-редактор[21].
Перевес «старых» стихов над «новыми» в книге неизбежен, так как поздние стихи необычайно сложны, а для первого сборника[22], долженствующего, как я надеюсь, открыть дорогу последующим изданиям, очень важно быть «проходимыми» и хотя бы относительно легко читающимся. Но, на мой взгляд, Орлов[23] (знающий и любящий Цветаеву), включил ряд слабых стихов, которые, по-моему, опять-таки в первую книгу никак нельзя включать. Это № 4 – «Генералам 12 года»[24] и 6 – «С большою нежностью» (из неизданного сборника «Юношеские стихи»), стихи из цикла «Комедьянт», стихи из цикла «Дон-Жуан» (тут, т. е. в цикле «Дон-Жуан»[25] плохо подобраны стихотворения, их надо заменить лучшими из того же цикла). Кроме того, по соображениям, так сказать, политического характера, по-моему, нельзя включать стихи из «Лебединого Стана» – это цикл контрреволюционных стихов, который мама, именно из-за политической его окраски, никогда при жизни не издавала. В 1958 г. эта книжечка вышла в Мюнхене с соответствующим предисловием[26]. В орловском списке стихи за № 73, 91, 92 из «Лебединого стана», может быть, есть еще, сейчас не помню. Стих 113 посвящен Пастернаку[27] – хоть он, кажется, «реабилитируется», но тем не менее: стих без Пастернака – сомнителен и непонятен, с Пастернаком (т. е. с комментариями, вскрывающими подтекст) – нужен ли сейчас, в первой книге? Может быть, достаточно «Русской ржи…»[28] Непонятно, почему нет «Офелии», «Диалога Гамлета с совестью», великолепного «Рыцаря на мосту…»[29]
Стих № 77 надо, никому не рассказывая, изъять («Яблоко, протянутое Еве…»), т. к. это …Наталья Крандиевская! (Кстати, знаете ли Вы ее стихи? есть прекрасные среди них.)[30]
По последним