два стертых у зубцов ключа, она посмотрела за когорту, которая в полной боевой амуниции ждала момента, когда смогут отдохнуть, когда им за спину наведались местные солдаты, и отнюдь не с добрыми намереньями.
Они вошли без стука, и с откликами кольчуги и редких щитком брони оцепили бежевые стены, которые от низа шли обычными бревнами, с прокладкой пакли, а чем выше, тем ближе виднелись трофеи местного градоначальника, который щедро одаривал каждое здания города, своей добычей. На этот раз в тусклом освещении затухающих огарков свеч, срубленную скуластую голову кентавра являющимся первой из многих голову идущих под боком на крутую лестницу, задел один из солдат который заходил за спину Моза.
Когда мечи солдат с мелким лязгом были обличены из ножен, и направленны на сонмище, только Риба сохраняла ледяное спокойствие, безучастно смотря на них. Но ненадолго. Почти тут же, за её длинные уши ухватилась давеча обиженная девушка эльф, и насилу прижала ту к стойке подсушенной годами древесины с широкими колеями на рельефе, отчего та вмиг стала темнее, своего обычного оттенка переливаясь в матовый цвет отекшего лица.
Каждый из прибывших солдат из оцепления, был в черном облачении котт, облепленных шитыми мелкими квадратиками задубленной кожи. Их каркасные кованные шлемы были впритык, и видны через них были лишь глаза, так, как рот у них был скрыт черной куфией. Они спускали по спинам синие плащи, а последнего вошедшего через парадный сложенный из мелких дощечек свод, украшал алый оттенок, подшитый изнутри мантии. Он отчего-то снял шлем, чем немного расслабил всех (кроме Рибы) так как был человеком, не вызывающим опаску или острую антипатию. Длинноватые темные волосы на пробор, но при этом с правильными чертами лица, с небольшим шрамом на щеке, с двухдневной щетиной, предстали их взору в полутени.
Пока он оценивающе обмерял всех своими темно зеленоватыми зоркими глазами, то заметил меленькую прижатую бестию, что, скалясь и шипев, упорно вырывалась из хватки, и впивалась своими ногтями в тонкую кожу эльфийки, отчего та пунцовела и стискивала острые зубы, но неотступно не отпускала. Иногда маленькая обида сильнее нестерпимой боли.
– Эй, Туина! Отпусти её. Преждевременно, ещё самосудом заниматься, – спокойно произнес человек ненапряженным баритоном, отчего стоявшая за стойкой хоть и опешила, но тут же повиновалась. Вырвавшиеся с горевшими ушами Риба, навернув, спрыгнула с гулко вдарившего в половицы табурета, и бойко сбросила сумку с мечом, после чего полезла во внутренний карман под жилеткой, и уже скоро готовила короткий кинжал, вознамерившись поиграться с лицом обидчицы.
– Сударыня? – опять спокойно, и будто позабыв о взятых в кольцо пришельцев, вкрадчиво обратился десятник, к остервеневшей Рибе, и только со второй попытки она поняла, что вопрос к ней, – Маленькая мисс?
На этот раз, гневный взгляд перекошенного округлого лица с оскобленными клыками, маленькой