боюсь, на это у меня уже нет времени.
Я дал ей твою фотографию. А ее основная примета, как ты уже понял, – дракон. Если ты ее увидишь, ты поймешь, о чем я. Девушка даст тебе дальнейшие инструкции.
Как только ты получишь документ, немедленно садись на поезд и уезжай в любом направлении. Тебе придется ехать именно на поезде: если полетишь на самолете, рукопись может пострадать от перепадов давления и температуры (все-таки 500 лет не шутка), к тому же ее обязательно найдут в твоем багаже, и к тебе, скорее всего, появятся вопросы на границе, хотя ничего противозаконного ни ты, ни я не совершаем.
В европейских поездах багаж почти никогда не проверяют, а если и проверяют, то ищут в основном наркотики, которых ты, я надеюсь, не держишь. Можно было бы перевезти рукопись в Рим на автомобиле, но ты его, насколько я знаю, не водишь.
Заранее спасибо тебе за помощь. Она действительна неоценима!
Напоследок хотел сказать тебе, что много в жизни встречал разных людей, но такого огня в глазах, как у тебя, при виде портика, оставшегося от храма Полиевкта, не видел больше ни у кого. Очень хочу надеяться, что этот огонь не погаснет. Кстати, я немного позаботился о твоем будущем, отправив твои весьма неплохие статьи в наш научный журнал, и почти на сто процентов уверен, что их опубликуют.
Заранее прошу у тебя прощения за все те неприятности, в которые я тебя втянул. Надеюсь, ты все поймешь.
Удачи тебе!
Мелкая дрожь, которая била меня, пока я все это читал, заставила трепыхаться и тот несчастный листок бумаги, который я держал в руках. Если бы в этот момент кто-то смотрел на меня со стороны, то, наверное, подумал бы, что я держу не бумагу, а оголенный провод и меня бьет током. Я перечитывал письмо снова и снова, вертел бумагу в руках, подносил к свету: обычный гостиничный бланк, название совпадает с названием того отеля, где я был сегодня утром. Почерк торопливый и неаккуратный. Не то чтобы Хасим слишком спешил написать письмо, скорее почерк отражал его темперамент: за его несколько восточной внешностью скрывалось все что угодно, кроме буддийского спокойствия.
У меня всегда было ощущение, что Хасима постоянно беспокоит что-то, о чем он предпочитает умалчивать, о чем говорить стесняется или боится. Будто бы он всячески обходил какую-то запретную тему, но какую именно, я догадаться никак не мог. И вот тут я, похоже, понял, что это была за тема: отношения, которые связывали его с девушкой с драконом… С драконом… Весьма экзотично и вполне в его духе!
Я перечитывал строчки послания снова и снова и никак не мог поверить в то, что Хасима больше нет в живых. Слишком живо было написано само это письмо. Я буквально видел Хасима, как будто он сидит напротив меня, усмехающийся, ироничный, прячущий за этой иронией свою тревогу, поправляющий запонки на рукаве, убирающий свой белый платок в карман пиджака, смущающийся… Живой!
Способен ли я выполнить то, о чем