монастыря, снова и снова проживая этот вечер, скрупулезно стараясь не упустить ни единой детали, воскрешая в памяти ее.
Поначалу никто из нас не решался заговорить с Юфань, но долго это продолжаться не могло. Продолжая наши «птичьи» ухаживания, мы переглядывались, выискивая в наших рядах героя-первопроходца, который и укажет нам путь к счастью. Таким героем стал заводила Тян.
Однажды, никому не рассказывая о своих планах, он слез с дерева и направился к Юфань, которая только вышла из дома.
– Во дает, – сказал Джен.
Тян предложил Юфань помочь принести воды. Юфань согласилась. Мы молча смотрели, как Тян, никуда не торопясь, шел к колодцу, как он набирал воду в старое полусгнившее ведро и как исчез в доме, где и была нужна вода. Те мгновения, которые Тян провел в доме Юфань, казались нам вечностью. Но вот Тян показался на крыльце и снова направился к колодцу. Воды нужно было много: уж не знаю, затеяла ли Юфань уборку, или вода нужна была еще зачем-то, но Тян сделал с десяток рейсов. Старый тополь источал парадоксальную злобу к нашему герою. Хотя злиться мы могли только на себя. В тот вечер на месте Тяна мог оказаться любой.
– Хоть бы Мунь его выгнала, – озвучил наши надежды тот же Джен.
Но, как назло, старшая Мунь, которая могла помочь нам справиться с конкурентом, уехала с отцом в город на ярмарку.
На следующий день Тян, минуя тополь, сразу направился к хибарке Юфань. На этот раз все семейство крестьянина было в сборе, но, как мы ни надеялись на помощь со стороны старшей сестры, которая должна была прогнать наглеца, этого не случилось. Семья Юфань приняла монастырского мальчика. Тян помог отцу Юфань распрячь уставшего буйвола, перевязал привезенный днем хворост и снова натаскал воды в дом. В награду Тяну досталась миска бобов и разговор с Юфань. Эта картина повторялась несколько дней. Тян работал и разговаривал. Мы сидели на ветках и страдали.
Затем у Тяна появилась мерзкая привычка уводить Юфань на другую сторону участка, ссылаясь на большое количество комаров. Хотя Тяна тоже можно понять. Победитель хоть и должен вести себя достойно по отношению к побежденному, но вовсе не обязан делиться успехами.
По вечерам Тян пересказывал нам свои беседы с Юфань. Беседы были вполне себе безобидные: Тян сообщал нам, что у Мунь приключилась очередная истерика, а крестьянин Яо видел в долине трехметрового удава – нас ранил сам факт их наличия.
Единственное, что нам оставалось, – от всей души пожелать Тяну провалиться сквозь землю. Подлое пожелание наше исполнились. Во время работы на террасе Тяна ужалила гадюка. Гадюка была старая и матерая, и пару дней монахи-лекари сражались за жизнь парня с помощью всего арсенала знаний, накопленных в монастыре за столетия существования. В итоге Тяна спасли, но он потерял много сил и две недели был вынужден провести в монастыре. Помню, что в те пару дней я, взяв на себя вину за случившееся, не отходил от комнаты, в которой врачевали Тяна, готовый по первому