избу или с двумя горбами. И такие звери могут и одну седмицу и другую ни есть и не пить. А то слыхал, есть такие края, где люди с пёсьими головами живут. Вот поглядеть на такие чудеса или прочитать, а то врут, поди-ка. Ежели написано, значит, правда. Лжу писать не станут. Мыслил отрок к Новому году все буквицы выучить, а к весне и писать, и читать выучиться.
Быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Столько времени учатся, а всего две буквы выучили. Поп распевает, и они вместе с ним: аз – буки – веди – глаголь. Всякая буквица свой смысл имеет. «Веди» – значит ведать. «Глаголь» – глаголить, разговаривать. Всего букв 43, попробуй-ка запомни и название, и смысл. Вся зима уйдёт, ещё и на будущую осень останется.
– Эй, малый, куда под копыта лезешь!
Неожиданный окрик вернул Бушуя в серый осенний день. Отрок дёрнулся к тыну, кукуль свалился с головы, упал в грязь. Вокруг засмеялись. Кто-то попенял вознице: «Почто мальца напугал?» Другой добавил со смешком: «Поднять малого, подняли, а разбудить забыли!»
Бушуй застыл от сырости. На улице холодно, и в училищной избе зябко. Епископ дров не отпускает, и печь, пока морозы не настали, не велит топить, ибо в тепле отроки дремать станут, а на холоде голова свежее. Хорошо бы в отцовской мастерской учиться. В мастерской тепло и вкусно пахнет свежеструганной древесиной. Тятенька нажимает ногой на подножку, верёвка крутит вал, а от него крутится баклуша. Тятенька выточит резцом из баклуши хоть что – хоть чашу, хоть мису, хоть столбец. От чаш и мне остаются бобышки. Ещё год-два назад, забавляясь, он из тех бобышек строил города, детинцы, вежи. Теперь не до бобышек.
Токарь Глушата говаривал нетерпеливому сыну:
– Ко всему, чадо, терпение надобно, не токмо к грамоте. Думаешь, подставил резец к баклуше и что хошь само собой выточится? То со стороны так кажется. Не один год у станка простоять надобно, дабы выучиться. Так и с грамотой. Терпи, учись.
Бушуй миновал Софийский собор, епископский терем, амбары с городскими припасами, свернул одесную к Наместному двору. Дождь унялся, избы, строения ясно выступали из сумрака.
В училище на Наместном дворе ходили отроки всех сословий – поповские, купеческие, боярские, чада ремесленников. «Книжной науке» в училище при Софийском соборе обучались отроки, прошедшие чтение «по низам» и «по верхам», умевшие писать на бересте и церах. Здесь читали Священное Писание, послания апостолов и прочие Божественные тексты, а писали гусиными перьями чернилами из ржи на кожах. Книжное учение постигали будущие писцы, священники, чада именитых горожан. Для иных двери были закрыты. Розгами секли и будущих священников, чад и простых, и именитых людей.
Уныл день в середине паздерика. Робким светом, проникающим сквозь бычьи пузыри, коими затянуты малые окошки, скудно освещаются горницы, потому на столах стоят жировики. В споде отца Зиновия отроки учат аз-буки-веди. В споде отца Авилы – пишут на церах и бересте, читают Псалтирь и Часослов. Отец Зиновий – поп из причта церкви Бориса и Глеба. Поп