шесть. Поэтов я сейчас не трогаю, хотя и с ними в принципе тот же расклад. Об Абеле Шарль Эрмит сказал: «Нильс Абель оставил математикам столь богатое наследие, что им будет чем заниматься в ближайшие сто пятьдесят лет». Умер Абель в 1829 году, прибавь 150. Сколько получится? 1979. То-то и оно. Видишь, на сколько лет опередил свою эпоху. А возьми Матвея Бронштейна. Работы в области релятивисткой квантовой теории, астрофизики, космологии и гравитации.
Голос Синицына приобрел лекторские интонации. Он словно стоял перед гигантской аудиторией, выдавая на-гора спорные тезисы, но Нахимов никак не мог понять, к чему тот клонит.
– К чему я клоню? – спросил Андрей, в который раз прочитав мысли собеседника. – Я мог бы назвать тебе еще с десяток имен молодых гениев, погибших загадочной, а зачастую излишне даже правдоподобной смертью. Самолет тридцатитрехлетнего Виллема Якоба ван Стокума сбивает зенитка, двадцатитрехлетний Илья Усыскин погибает на стратостате, в тридцать один год величайший математик Ютака Танияма кончает жизнь самоубийством, двадцатишестилетний Павел Урысон, разрабатывавший теории дифференциальных уравнений в бесконечномерном пространстве, тонет во время купания. Если ты мне сейчас скажешь, что все эти и другие случаи преждевременной смерти случайны, то упадешь в моих глазах, Нахимов. Через несколько лет все будут говорить, что двадцатидвухлетний Семен Весник, подававший большие надежды, мог столько совершить, но погиб от сердечной недостаточности. А, может, его труды присвоят другие люди и выдадут за свои. Сколько таких случаев было в научном мире!
Синицын замолчал.
– Ты обратил внимание, что все эти смерти по-своему оригинальны, как будто тот, кто за ними стоит, тщательно избегает тавтологии, боясь обвинений в повторе?
– Так кто же это, по-твоему? – не выдержал Нахимов. – Можешь сказать без выкрутасов, конкретно?
Синицын выждал мхатовскую паузу и тихо произнес:
– Серые.
– Какие еще серые? – удивился Александр, сбитый с толку.
Экстрасенс вперил темно-синие глаза в пространство, глядя сквозь собеседника, словно бы что-то видя где-то в других измерениях, впал в транс и начал описывать:
– Существует бесконечное количество вселенных, но именно Серые, они с Квинтонии, на расстоянии шестидесяти восьми световых лет от Земли. Маленькие, рост около полутора метров, живут по два с половиной земного века. У них большие головы, тонкие, хлипкие тела, высокий лоб, черные глаза без зрачков, носа и ушей практически не видно, но пальцев на руках и ногах по пять, вселенная-то едина, числа Фибоначчи везде…Позвонков три, волос на коже нет нигде, а кожа зеленовато-серая. Оттого и Серые. Нам кажутся уродливыми из-за того, что смещены привычные пропорции, об этом хорошо знают художники. Например, если опустить перпендикуляр со зрачка, он должен упасть на краешек губ, тогда будет человеческая гармония и симметрия. У этих своя гармония и совершенство. Вероятно, что скорее всего, и мы для них выглядим неразвитыми уродцами. Жизнь для них понятие случайное, мораль другая, принципы