гениальном друге…
Поезд с Савеловского вокзала следовал до станции Новодачная, поэтому он вместе с остальными физтехами, которых он мог, наверное, узнать даже в многотысячной толпе, прошел в голову состава, но не в первый вагон, который обычно всегда был набит под завязку, а во второй.
Здесь было не так многолюдно. Волна подмосковных жителей отштурмовала столицу и уже нашла приют в уютных квартирах где-нибудь в Лианозово или Лобне. Несколько физтехов, сидевших в центре вагона, обсуждали деловые игры Щедровицкого.
Колеса мерно стучали. Окружная, Дегунино, Бескудниково, Лианозово, Марк. Все, скоро можно будет вставать, приближается Новодачная.
Электропоезд, зашипев, остановился и, отворив двери, выдавил из себя вечерних пассажиров. Группа физтехов быстро побежала перед поездом, стараясь сэкономить секунды, пока стоит электричка. Нахимов решил не торопиться, подождал, когда состав тронется, и не спеша перешел пути. Он был совершенно один на пустынной тропинке, ведущей к общежитиям, думал о Семене, о Наташе, о Женьке Бирюкове, о непонятном и загадочном Синицыне. Внезапно сзади раздались шаги, кто-то неожиданно приблизился к нему. Александр инстинктивно оглянулся, но от удара защититься не успел. Падая, он увидел лишь кружащиеся над ним ветви березок.
Глава 4
Если бы я вчера поступил на физтех, то стал бы прилежным студентом.
Я бы вставал в 7 часов, делал зарядку, готовил себе завтрак и шел учиться.
Я не пропустил бы ни одного занятия. Все задания делал бы сам, и не в
последний момент, а заранее. Спать я ложился бы в 22.30. Со второго
курса я бы занялся научной работой, а к третьему курсу имел бы статью в
научном журнале. Но я пока не сделал ничего из этого и нисколько об этом
не жалею.
Из физтеховского фольклора
Когда Нахимов пришел в сознание, увидел, что над ним участливо склонились два лица, показавшиеся Нахимову смутно знакомыми. Так и есть, оба они были философы с кафедры марксистко-ленинской философии, доценты Сергей Васильевич Ларин и Петр Михайлович Четвертаков.
О них Нахимов знал из рассказов Семена, относившегося к обоим с огромным уважением. Ларин, сам бывший физтех, тоже учился на ФРТК, факультете радиотехники и кибернетики, студентов коего ласково называют «паяльниками», занимался принципами симметрии в физике элементарных частиц, квантово-полевой исследовательской программой и революцией в физике, словом работал на стыке физики и философии. Философы без фундаментального физико-математического образования не могли и рта раскрыть, когда он делал доклады, а как возразишь-то? Да и что они могли понять в уравнениях Максвелла, с которыми Ларин что хотел, то и делал на черной доске? Как все физтехи, в политику не лез, справедливо полагая, что и без этого в физике и философии дел хватает, но, когда надо, мог одернуть даже заведующего кафедрой марксистко-ленинской философии, буде тот слишком уж невыносимо догматичен и демагогичен.
Преподаватели