или поздно смириться, как смирился когда-то сам Корвин.
По обеим сторонам дороги тянулись поля. По левую руку виднелись козьи и овечьи пастбища, огороженные крепкими изгородями. Скот пасся там весь день, а вечером пастухи загоняли его обратно в сараи в городе, чтобы утром вновь выгнать. Справа, на аккуратных наделах, росла соя, пшеница, кукуруза и даже хлопок.
Въезжая в Фархольд, Корвин видел эти поля, однако тогда ему было не до буколических красот: дело шло к вечеру, и они торопились добраться до города прежде, чем опустится ночь. Большинство вольных городов Инея специализировалось на чем-нибудь одном: Андреас – на угле, Ольховник – на древесине. Столица Инея, Норгард, славилась своими скотоводами, в основном – конезаводчиками и их боевыми лошадьми.
Корвин повернулся к бургомистру:
– Я раньше слышал, будто Фархольд полностью себя обеспечивает, и вот теперь я в этом убедился.
Круглая физиономия Превитта расплылась в довольной улыбке. Широкий, плоский нос почти утонул между румяными щеками.
– Все так, Ваше Высочество, все так. У нас много и мяса, и хлеба, и тканей. А в нескольких милях к западу, у подножья Ясеневых гор, имеется и железный рудник.
– Впечатляет!
Корвин уже собирался добавить, что неплохо бы осмотреть рудник, но передумал. Только заикнись – и накрепко застрянешь в Фархольде. Городок, конечно, любопытный, однако они и так здесь уже задержались, а предстояло посетить еще три города, прежде чем пуститься в долгий путь домой. Принц устал от неспешной езды и необходимости «держать лицо». Хотелось ослабить вожжи и пришпорить Громобоя.
Словно прочитав мысли Корвина, его друг Даллин Торн склонился к нему и тихо сказал:
– Может, как-нибудь распрощаемся с нашим гостеприимным бургомистром? По этой широкой дороге так и хочется промчаться с ветерком.
Корвин усмехнулся. На миг ему мучительно захотелось бросить все и отдаться скачке. Затем он вспомнил, что среди свиты есть шпионы брата, которые с удовольствием доложат Эдвину обо всех его промашках, а они случались. Например, на прощальном пиру в Итмарке Корвин малость перебрал вина и обозвал тамошнего лорда-канцлера «никчемным ослом». Неважно, что это – чистая правда. Как еще назвать человека, который вместо того, чтобы заново отстроить сгоревший приют, возводит на его месте храм богини Итолин? Разумеется, любая богиня, достойная поклонения, оценила бы заботу о детях выше очередного алтаря, однако лорда-канцлера, видимо, прельщали сексуальные обряды жриц Итолин. Так что от своих слов Корвин не откажется, итмаркский правитель – самый настоящий осел, но и давать Эдвину новых поводов для упреков не хотелось.
– Или, – Даль понизил голос до заговорщицкого шепота, – предпочтешь подождать, когда нас догонит та миленькая почтарка, которую ты якобы не знаешь?
Вновь вспомнив о Кейт, Корвин с силой сжал поводья. Не дождавшись ответа, Даль хмыкнул и добавил:
– Не надейся, что тебе поверили. Просто ты –