вместительной пузатой бутыли.
На первое было варево – вроде похлебки, – но без всего, просто бульон. Повторяя все за Хоросефом, я взял в руки миску и начал пить. Видимо, это был какой-то мясной отвар со специями, так как суп имел пряный вкус. Когда с первым было покончено, Хоросеф взял в руки кубок и спросил меня:
– Как вам спалось, господин?
– Спасибо, очень хорошо, – осторожно ответил я, поднимая кубок.
Хоросеф отпил немного и, видя мою нерешительность, предложил мне жестом сделать то же самое. Удостоверившись, что питье имеет приятный вкус, я выпил.
– Как вам нравится наше хлипсбе? – спросил Хоросеф с ласковой улыбкой.
Я не стал вникать в значение этого слова и дипломатично ответил:
– Весьма изысканный вкус.
В уголках глаз Хоросефа замелькали добродушные морщинки, и он, принимаясь за второе, сказал:
– Ну, не настолько уж изысканный, сами делаем из лучшей браскуты, а то ведь если все покупать, так и без штанов можно остаться.
И он раскатисто захохотал. Я дружелюбно улыбнулся несмешной шутке и взглянул на второе. К нему, слава Богу, прилагался столовый прибор – маленькая деревянная палочка, остро заточенная на конце. В миске лежали кусочки жареного мяса вперемешку с зелеными стручками.
– Откушайте свежего мяса злого катона, недавно убитого на охоте моим смелым мужем, – робко произнесла Фелетина, все так же, не поднимая головы, видимо ей было стыдно, что она откровенно обсуждала меня, а ее собеседница, очень даже без смущения стреляла глазками в мою сторону.
– Уважаемый Хоросеф, а как называется ваша деревня? – поинтересовался я, желая хоть с чего-нибудь начать знакомство с миром.
– Сарка, – гордо ответил он, отправляя в рот огромную порцию мяса.
– А что это означает?
– Начало начал, – несколько настороженно ответил Хоросеф.
«Ну что же», – подумал я, – «очень символично, учитывая мои обстоятельства».
– И чем вы промышляете себе на жизнь? – продолжил я допрос.
Хоросеф совсем уж забеспокоился, видимо, мои вопросы тревожили его больше, чем я предполагал.
– Как все, – коротко ответил он, не сводя с меня настороженного взгляда.
Доедая мясо, я упорно раздумывал над тяжелой проблемой: как выудить из него информацию, с какой стороны подойти. Я чувствовал себя крайне затруднительно, я не понимал этих людей, они не понимали меня, и все мы не могли найти общий язык.
Хоросеф взял в руки чашу с белой густой жидкостью и начал аппетитно пить, я последовал его примеру. Вкус этой гадости, а это была именно гадость, чем-то напоминал прогорклое сало, смешанное с тухлыми яйцами. Набрав ее в рот, я почувствовал спазм мышц глотки, не желающих принимать такую мерзость. Через силу сделав глоток, я серьезно задумался, стоит ли продолжать это самоистязание и не будет ли отказ от еды воспринят как оскорбление, мало ли чего можно ожидать от этих людей! Я поставил чашу и, взяв кубок, отхлебнул немного хлипсбе.
Фелетина