что-то пошло не так, и он отрубил себе фалангу пальца. Он запаниковал и попросил меня срочно уходить. Было страшно за него. После этого его уволили. Когда мама не пила и дома было что кушать, я, как Красная Шапочка, несла папе литровую банку горячего супа, заботливо обернутую в полотенце. Идти было минут 20. Я успевала принести суп теплым. Папа играл со мной в шашки и обещал научить играть в шахматы. Когда-то он был призером турнира по шахматам. А теперь с соседом ездил на городскую свалку и искал там продукты, выброшенные магазинами. Помню почерневшие бананы. Он сказал мне, что иногда магазины выбрасывают непрезентабельные товары, у которых плохой внешний вид, но они не испорчены. Потом ему дали пенсию по инвалидности.
Летом я гуляла во дворе. Играла с детьми. Мне запомнилась одна девочка, старше меня на несколько лет. Ее отец работал в милиции. Она производила необычное впечатление благополучного ребенка. Это манило к ней. Было очень любопытно, как она живёт. Она играла с нами в игру, командовала нами, мы выполняли ее задания. Поначалу это было весело. Но потом двум другим девочкам стало скучно. А у меня возникло чувство личной преданности, как у солдата на войне. Мне было обидно, что те девочки не хотели дальше играть. А она хвалила меня за то, что я самая послушная. Это приятное чувство, когда у тебя есть человек, которому ты предан.
Школа
Началась школа. Лет с шести я умела читать, писать, складывать и вычитать столбиком. В первом классе учительнице быстро надоело, что я тяну руку на все ее вопросы. Она сказала, что знает, что я все знаю. Она попросила меня не тянуть руку. А если я хочу в туалет, то самой вставать и выходить. Это было неприятно. Знать ответ и молчать. Было скучно сидеть на уроке и ничего не делать. Я наблюдала, как другие тянут руки и отвечают часто неправильно или не могут ответить, когда их спрашивают. Это вызывало во мне чувство моей исключительности, обособленности.
Я стала заносчивой, грубила мальчикам. С двумя мальчиками из класса у меня часто были конфликты. Однажды на продленке в школьном дворе один из них дрался с другими мальчиками и упал. Я проходила мимо и решила воспользоваться случаем – отомстить за обиды. Я ударила его ногой между ног и убежала. Но воспитательница продленки приказала всем мальчикам поймать меня и привести к ней. Меня вели за руки, как преступницу, отчитали: мальчика нельзя бить по яичкам, от этого у него может не быть детей.
Потом мы переехали, и я перешла в другую школу; подружилась с соседкой Жанной; мы стучали друг другу по батареям, вместе копили мелочь на хомячка несколько месяцев; а когда все-таки купили, я показала хомячка своей кошке, она отвернулась, делая вид, что ей безразлично, и неожиданно напала. Хомяк прожил у меня дома несколько часов. Я придумывала свой алфавит. Из окна своей комнаты на втором этаже протянула веревку до ветки дерева над дорожкой. К свободному концу прикрепила игрушку, которую сама сшила. Сидя дома в своей комнате, я опускала игрушку перед