в горнем селении (очень чтущем традиции предков и их верования), в одеянии "вечной невесты", да еще в самое что ни на есть подходящее время, поднимет такой дикий переполох. Ведь, как известно, нимфы – так звали этих созданий, очень любили свадьбы, пение, игру на тамбуринах, всегда опекали невест – неспособные к совершенствованию, они и невест делали такими же круглыми дурами. И поэтому в канун свадьбы родственники смотрели в оба, чтобы никакая мразь не прилепилась к невесте – как только сумерки выползали из горних ущелий, где всегда звенели ручьи и имелась кое-какая вода, крепкие мужчины, да и женщины тоже, стояли с палками наготове.
И вот, ирония судьбы – глядь, бредёт одна такая!..
А получилось так, что в кутерьме никто и не заметил, как из дома пропала почти выжившая из ума прапрабабушка невесты, которой было уже далеко за сотню лет. Да и кто бы мог предположить, что наблюдая предпраздничную суету в доме, бабка почему-то решит, что это именно ее готовят на выданье. Она уже не помнила, что кушала утром, но хорошо помнила первую брачную ночь – масса волнующих и незабываемых переживаний! Произошел следующий казус: бабушка достала свой свадебный наряд, и села в укромном уголке дожидаться кунаков влюбленного джигита.
По фатальному совпадению, именно в этот сумрачный час Ван Юань пробирался по узким улочкам горнего селения, что не могло ускользнуть от бдительных глаз родственников невесты, которых тут было пол-аула; они быстро вычислил нимфу в старинном свадебном платье. Ван Юань в свою очередь тоже отлично понял, где скрывают девицу – всё, как говорил брат жениха – вокруг одного из домов было много людей с палками, да и мальчишки сновали. Правда, по традиции следовало все-таки заплатить. Для верности.
Не зная языка, он подозвав одного из огольцов, самого бойкого, и начал жестами с ним торговаться, показывая клинок – парень тоже сперва лишился дара речи, но потом завизжал так, что у Ван Юаня отложило ухо и слух возвратился. Этот факт определенно радовал… А родня с палками уже окружала незваную гостью.
Посыпались удары, словно первые крупные капли дождя, и Ван Юань не стал дожидаться настоящего ливня; бегал он хорошо, но одна беда – путанных узких улочек в этом незнакомом ауле было не счесть, и домов одинаковых, как качей на горе Масис. А за каждым плетнем уже стояли сознательные селяне с длинными палками. И куда не бросался он, выхода не было – не мог же он на самом деле исчезнуть, раствориться как дэв или нимфа, хотя последние, по мнению местных, все же являлись смертными. Этого тоже Ван Юань не ведал, но отчетливо понимал, – они его заколотят до смерти.
– Лови! Загоняй! – со всех сторон слышались крики.
И глухие звуки ударов – люди колотили палками по чем попало; привычное дело, – точно также они каждой весной выгоняли шводов на поля.
Долго продолжалось метание по чужому аулу, забрести в который равносильно самоубийству. Наконец его загнали в развалины какого-то старого дома, или он сам туда забежал… – и к большому удивлению Ван Юаня, преследование прекратилось. То, что в этих