закрывает окно и снова стучит пальцами по двери. Диктор перечитывает инструкции о соблюдении карантина и обещает через две минуты огласить список убежищ и больниц.
Внедорожник медленно ползет меж стен из гранитных валунов, выныривает из тени, отбрасываемой пешеходным мостиком. Натан-стрит разделяется на две полосы. Обе до отказа забиты транспортом, машины ползут в гору, к сердцу Норвуда – Вашингтон-стрит. Верхушку холма оседлала старая каменная унитарианская церковь, крытая серой дранкой остроконечная крыша протыкает еще более серое полуденное небо.
– Давай, давай.
– Еще пара машин, и мы сможем повернуть на Бродвей. Похоже, что все хотят попасть на Вашингтон-стрит, но полицейский говорил, что…
Рычит двигатель, следовавшая за ними машина вырывается на встречную полосу. С ревом проносится мимо внедорожника и еще трех машин перед ними и резко сворачивает на Бродвей. Лед сломан. Все больше водителей выскакивают сзади на встречную полосу и обходят их слева.
– Жми, Мола. Чего ты ждешь!
– Я жму. Пытаюсь.
Рамола опасливо вылезает на соседнюю полосу, из тени под мостиком машины текут сплошным потоком, шарахаются от них в сторону.
– Давай, жми!
Рамола, надеясь, что заметила в потоке машин небольшой промежуток, быстро вклинивается на встречную полосу, кого-то подрезав. Зеркало заднего вида полностью занимает решетка радиатора и капот полноразмерного вездехода. Ревет клаксон, Натали еще громче орет: «Иди на хер!»
Они сворачивают на Бродвей. Объехавшие их водители быстро удаляются. Здесь нет колонны ползущих машин, как на Вашингтон-стрит. Рамола говорит: «Хорошо, хорошо, почти приехали». Они на скорости проскакивают мимо кафе «Макдоналдс» и большого магазина спиртного у левой обочины. Пока она по ориентирам прикидывает оставшееся до больницы расстояние и время, из переулка справа наперерез вылетает черный седан. Рамола рывком поворачивает руль и выскакивает на встречную полосу, в последнюю секунду успев избежать столкновения.
На периферии мелькают дома на две семьи и офисные здания, через три квартала впереди маячит новое жуткое море стоп-сигналов. Их опять зажимают в пробке.
Натали разражается еще одной тирадой пополам с ругательствами.
– Мы близко, близко, – уговаривает Рамола, хотя понимает, что слова не утешают, а скорее звучат, как скулеж побежденного.
Она вытягивает шею, пытаясь заглянуть вперед поверх затора. Пробка не похожа на медленное, но постоянное продвижение по городскому центру, здесь все стоят на месте. Чуть дальше на встречной полосе работает синяя мигалка перегородившего ее полицейского мотоцикла.
Они с нетерпением ждут, когда пробка чудом рассосется сама собой. Их машина стоит почти напротив пончиковой «Данкин Донатс», что на правой стороне улицы. «Пешком сможешь?» – спрашивает Рамола.
– Пешком?
– До больницы всего два квартала.
Натали кивает и меняет положение раненой руки.
– Пешком я еще