знахарку мужики с соседних сёл засматриваются.
Безразличием отвечала на те слова Ульяна. Закрыто сердце её навеки, под толщей воды ледяной, что мужа в тот день укрыла, спрятано.
***
– Научи, милая, – закивала головой Прасковья, – нельзя мне без молока, внучат кормить надо.
– Гвоздей возьми старых, на сковороду их высыпь, маслица подлей и на огонь поставь, – поучала Уля. – Как шкварчать начнёт, так скажи: "Как ржа маслом смывается, так и хворь со скотины моей смоется". После остуди масло и вылей перед порогом хлева, да жди. Придёт та, что беду навела. Просить чего начнёт – не вздумай давать, и на порог не пускай.
Убежала Прасковья, сделала, как сказано было. И глядь, тем же днём идёт к её дому старуха ветхая, что в конце деревни жила.
– Не найдётся ли у тебя сольцы, Прасковьюшка? – спрашивает.
– Не лень тебе было за солью в такую даль идти, Филипповна? – вопросом на вопрос ответила Прасковья.
– Эдак я просто мимо шла, да вспомнила, что соли-то нет в хате, – произнесла старуха.
– Ох, звиняй, Филипповна, не могу соли дать: я её старым ведьмам на глаз высыпала, – закричала Прасковья да с кулаками на бабку кинулась. Еле ноги старая унесла.
Вечером Прасковья к Ульяне зашла, десяток яиц в узелке принесла да благодарила, что спасла козочку-кормилицу.
Так и жила Ульяна: сама к людям не лезла, а кто просил о помощи – не отказывала. Впрочем, не всем Уля помогала, чувствовала она людей. Могла и словцом крепким приложить, если видела, что человек по заслугам получает.
Так проходили года. Одной весной пошла как-то Уля по воду на колодец. Супротив колодца дом стоит, а возле, на лавке, два мужика сидят. Посмотрела на них девка – будто молнией полыхнул пристальный взгляд её серых глаз.
– Глянь, какая сердитая, – раздалось за спиной. Ульяна повернулась – один мужик приближался.
– Чем же это мы тебе так не угодили, – спросил он, – что волком на нас взглянула?
– Тебе какое дело до того, как я смотрю, – ответила Ульяна. – Знать, усмотрела то, что не понравилось.
– А ты никак в самую душу заглядывать умеешь? – продолжал мужик, прищурившись.
– Может, и умею, – с вызовом произнесла она.
– Тяжело живётся тому, кто слишком много знает, – вновь обратился к ней мужик.
– Тяжело тому, у кого за плечами не одна душа мается, – спокойно ответила Уля и, развернувшись, гордо пошла прочь от колодца.
Долгим взглядом её мужик провожал, неприкрытая злоба в глазах засветилась.
Ох и попала в точку Ульяна! Мужика этого Николай звали. Отбывал он срок в шахтах за убийство двух человек. Как положено срок свой вытянул. А как время пришло из ссылки возвращаться, так он и вспомнил о сестре родной, что в дальней деревушке жила.
"Первое время протянуть поможет, – думал он, – а ко времени, глядишь, и деньжат сколотить получится, да обратно в город большой рвануть".
Вот с кем срок свой тянул, с тем и вышел на свободу, заранее зная, что вряд ли к нормальной жизни вернётся. Разбоем