в полоски, не менее пугающие, чем породившее их облако, а полоски сложатся в букву «Ж», которая улыбнется и убьет. Или заставит убить саму себя. Бред? Бред!
– Так, минутку… – сказала Инга вслух, глубоко затягиваясь и выпуская в морозный воздух новую струю дыма.
Что-то было не так. Чего-то не хватало. Инга затянулась еще, хмурясь и вспоминая свой сон. Подумала про облако, представила его – и не почувствовала ровным счетом ничего. Ни ужаса, ни страха, ни паники. Припоминая сон, отметила, что и в нем не ощущала ничего, кроме безмерного удивления, словно созерцала некое чудо, явленное высшими силами. Кошмар оказался совсем не страшным. Да, от тревожных предчувствий учащался пульс и потели ладони, но испытывала ли она ужас? Нет, ни капли.
Вышвырнув окурок за перила балкона, Инга вернулась в гостиную, озадаченная и немного растерянная. Может, это не то облако приснилось, размышляла она, чистя зубы в ванной, в смысле не тот феномен, что людей убивает, а обычный, нормальный сон? Страшные трагедии, свидетельницей которых ей довелось стать, оставили глубокий эмоциональный след в ее психике. Это сновидение вполне могло быть его закономерным проявлением. Такое объяснение казалось правдоподобным, однако сон не бледнел и не стирался из памяти, как происходит с обычными сновидениями, а оставался удивительно явственным, близким, настоящим и… всепоглощающим!
Улегшись в постель, Инга попыталась заснуть, но волнение не отпускало и выдергивало ее из объятий Морфея всякий раз, как она, казалось, в них вот-вот очутится. Провалилась в сон – глубокий и беспробудный – лишь под утро и проспала почти до обеда.
Весь день до самого вечера она размышляла, роясь в интернете в поисках хоть каких-то упоминаний знака, похожего на сиреневую букву «Ж». Задалась вопросом, не встречается ли похожий символ в какой-либо мифологии? Просеяла кучу материала по символизму древних культур начиная от майя и заканчивая зулусами, карелами и самодийскими народами. Но результат оказался нулевым.
Потом подумалось, а не позвонить ли Женьке, чтобы поделиться страшной вестью, но в последний миг остановила себя. Будучи не совсем уверенной в том, что именно ей приснилось, она рисковала предстать в глазах друга полной идиоткой, если позже окажется, что ей приснился обычный сон. Как ни крути, но ни малейшего признака страха, а тем более того сверхинтенсивного ужаса, какой присутствовал в кошмарах у всех прежних жертв сиреневых полосок, она не испытывала.
Вечером, как обычно, поболтала с Алексом, который со свойственной ему сдержанностью и в скупых фразах поведал о том, как провел субботний день с отцом и мачехой в этнографическом музее Скансен в центре Стокгольма, поужинал в японском ресторане, где получил долгожданную возможность полакомиться любимыми суши (он упрямо называл их суси, утверждая, что именно так это слово должно звучать на русском), и завершил день прогулкой по Старому городу.
Инга ждала позднего вечера с тревогой и в то же время с нетерпеливым предвкушением, даже вожделением,